Нина просто запуталась (СИ)

Роберт поежился от холода внутри. Воспоминания о тех днях прорывались сквозь сознание, придавая этому моменту мрачный оттенок. Роберт внезапно почувствовал сожаление и грусть. Ему было одиноко. Должно быть, так же одиноко, как Алексу в его камере. Но у них было разное одиночество. Роберт всегда думал, что Алекс — его лучший друг. А оказалось, что он совсем не знал его. Никогда не знал и никогда не понимал.

— Что это вы делаете? — сказал доктор.

— Вы о чем?

— Ну вот это, крутите ладонью перед лицом. Что означает этот жест?

— Не знаю. Я делаю так, когда мне нужно успокоиться. Вы выводите меня из себя своими вопросами

— Для протокола. В данный момент Алекс делает жест рукой, как будто снимает с себя маску.

У Роберта екнуло сердце. Вот оно, одинаковый, такой знакомый элемент. «Это нельзя ни с чем спутать, — сказал он вслух, — это она».

Глава 10

Нина была прекрасна в тот вечер. Роберт подумал, что следовало повести ее в ресторан, а не в кофейню. Небесно-голубой сарафан плавно струился, в нужных местах повторяя изгибы ее тела. Длинные волосы мелкими волнами ниспадали на плечи. Она была стройна и кокетлива, несмотря на то, что ее уже нельзя было назвать юной девушкой. Он встал и отодвинул для нее стул. Никогда раньше Роберт не замечал за собой такой галантности и сейчас не понял, как это произошло. Просто не ухаживать за ней было нельзя.

— Очень рад, что вы согласились на мое предложение, — сказал он.

— Оповестите меня, когда можно будет переходить на «ты».

— Вы очень прямолинейны, да?

— Угадали. Ничего не могу с собой поделать, честность — мое все. — Она провела рукой по невидимой маске, точно так же, как это делал Алекс. Роберт поразился сходству.

— Что вы сейчас сделали?

— О чем вы? — Она не сразу поняла вопрос. — Ах, это. Меня часто об этом спрашивают. Так делал мой отец.

— И что это означало у вашего отца?

— У него была болезнь. Я не знаю, какая. Он всегда так делал, когда играл со мной. Он показывал призраков.

— А вы их видели?

— Слишком много вопросов, Роберт. Для первого раза достаточно.

— Ладно. Хотите, я расскажу о себе?

— Конечно.

— Я вырос в семье дантистов в городе В., мой отец умер два года назад, а после него заболела мама.

— Сожалею.

— Я закончил полицейскую академию, а до этого учился в Восточном университете на кафедре психоанализа.

— Так вы много знаете о человеческой психике?

— Много не знаю, я, скорее, интуитивно чувствую. Я не окончил университет.

— Почему?

— Слишком много вопросов, — усмехнулся он, — давайте вернемся к вам.

Они заказали кофе, Нина взяла пирожное и долго ковыряла в нем вилкой, пока говорила. Она практически размозжила его по тарелке.

— Я работаю старшим научным сотрудником в «Элайн Фарма». Всю мою работу можно свести к секвенированию генома человека.

— К чему?

— Это довольно сложно объяснить.

— Попробуйте.

— Представьте, что у вас есть двадцать тысяч экземпляров «Войны и мира».

— Допустим, представил.

— Вы их пропускаете через шредер, а потом хорошенько перемешиваете. Потом наугад вытаскиваете из этого вороха небольшую кучку разрезанных бумажек и пытаетесь собрать из них исходный роман.

— Так.

— А еще у вас есть рукопись «Войны и мира». Допустим, вам сам Толстой ее подарил. Текст, который вы соберете из этой кучки полосок, нужно будет сравнить с этой рукописью, чтобы отловить опечатки (а они-то там точно есть). Вот так же читают ДНК.

— Простите, я не очень улавливаю суть.

— ДНК выделяют из клеточных ядер и делят на кусочки по триста-пятьсот пар нуклеотидов (ведь все нуклеотиды связаны попарно). Молекулы ДНК дробят, потому что ни одна современная машина не может прочитать геном от начала до конца. Последовательность слишком длинная. И по мере прочтения накапливаются ошибки. Так вот, чтобы восстановить «Войну и мир» после шредера, нужно прочитать и разложить в правильном порядке все кусочки романа. То есть мы читаем эту книгу несколько раз по крошечным фрагментам. То же самое с ДНК: каждый участок мы прочитываем с многократным перекрытием, ведь мы анализируем не одну, а множество ДНК.

— Боже мой, как это все сложно.

— Когда создается новое лекарство, секвенаторы прочитывают ДНК, находят там мутации и создают модель. Модель молекулы, которая как бы накладывается на ДНК и должна покрыть нужную мутацию.

— Вот как. И над каким лекарством вы сейчас работаете?

— Все как всегда, Роберт. Рак — главная проблема человечества. Вы, например, знали, что за последние десять лет частота заболеваемости раком увеличилась на пятьдесят процентов?

— Я догадывался об этом.

— Рак и другие опухоли, которые растут слишком быстро, — наш профиль. Наша компания, как и многие другие, хочет взять первенство в этих исследованиях. И я вам могу сказать, что мы очень близки если не к разгадке, то к универсальному подходу к лечению опухолей.

— Правда? — Роберт был удивлен. — У моей матери рак.

— Я так и подумала. Мне очень жаль, но вам нужно как можно больше времени проводить с ней.

— А вы разве не скоро откроете лекарство?