Нина просто запуталась (СИ)

— А что тебе понравилось во мне? — Роберт сам не ожидал, что задаст такой вопрос, но было поздно.

— Хм. Помнишь, как мы стояли около концертного зала, когда всех выводили наружу? Ты попросил у меня закурить.

— Да.

— Ты сказал, что арестуешь меня, и я сразу почувствовала опасность.

— От меня?

— Да, ты так молод и так складно говоришь. Ты показался мне чертовски привлекательным, в полицейской форме, с идеальными скулами, совсем как Кевин Костнер в «Нет выхода». И достаточно наглый, чтобы так шутить. Тебе никогда не говорили, что у тебя есть особенная харизма?

— Нет. Но я полагаю, она есть, если ты в меня влюбилась?

— Есть. Знаешь, что было последним штрихом в твоем образе?

— Что?

— То, как ты надел перчатки, когда уходил.

— У тебя фетиш по перчаткам?

— Не знаю. Но ты в них смотришься сногсшибательно.

— Спасибо. Жаль, при мне их нет.

Они какое-то время молчали. Роберт почувствовал, что все еще хочет ее, несмотря на все, что она сделала с ним.

— Джо и вправду оказался маменькиным сынком. Он был единственным ребенком в семье, и мама опекала его, как наседка. Что бы он ни захотел и ни собирался сделать — она поддерживала его и вселяла в него чувство собственного превосходства. Примерно тогда я начала толстеть. Я пила безбожно. Я приходила к нему домой пьяной. Никто ничего не замечал. Или не хотели видеть.

— Ты переживала из-за набора веса?

— Тогда — нет. Потому что было всего-то плюс пять-семь кило. Вот потом все стало совсем плохо, когда я набрала лишних тридцать килограммов. Но это случилось позже.

— А как Джо на это реагировал?

— Был один неприятный момент. Он спросил, не беременна ли я. Потому что об этом спросила его мама. Я была оскорблена до глубины души. А еще он запрещал мне видеться с моими подругами, потому что считал их недостойными моего (хотя, думаю, имелось в виду его) внимания.

— Отношения превратились в ад?

— Не сказала бы, что ад. Просто в какой-то момент он начал меня бесить. Я была очень тихой девушкой, скромной и кое-где робкой. Я не могла его бросить. Я не могла и помыслить о том, чтобы сделать ему больно. Моя любовь за три года, что мы встречались…

— Три года? — Роберт выглядел ошарашенным.

— Даже не так. Моя любовь к Джо испарилась за год. Оставшиеся два года я его ненавидела. А его любовь ко мне росла, и это выводило меня из себя еще больше. Я считала, что он не имеет права указывать, как мне жить, а он стремился к большему влиянию на мою жизнь. Но в конце концов я была не способна его бросить. И тогда он попал в аварию.

— Он выжил?

— Нет. Но мне стало так легко и свободно… Я не могу описать это чувство. Грусть от потери, смешанная с чувством полета. Тогда я поняла, что мне лучше быть одной. Но это продолжалось всего лишь до следующей влюбленности. Вот так оно и бывает, Роберт. Я влюбляюсь и парю на крыльях счастья. Мне все нипочем. Я становлюсь удивительно сильной, творческой, умной, веселой. Потом я желаю избавиться от этого человека, потому что мне стыдно за то, что именно он (а он всегда оказывается хуже Эдди) породил во мне эти эмоции. А после расставания я какое-то время чувствую легкость, пока меня не накрывает депрессия. И тогда я влюбляюсь снова. Это происходит как раз в тот момент, когда я уже почти готова убить себя. Мой уровень эмоций исчерпывается, и я не вижу смысла продолжать свое существование. И тогда я ищу, в кого бы мне влюбиться. А еще… Такой парадокс. Ведь женщина не должна сама начинать отношения.

— Почему?

— Так говорила мне бабушка. Будь неприступной, не навязывайся, и за тобой потянулся толпы мужчин.

— По-моему, такие суждения — прошлый век.

— Ты не прав. Это и сейчас работает. Я всегда навязываюсь, а потом получаю свое. А когда я получаю, мне становится скучно. А потом стыдно, ведь я сама хотела этого, а теперь отказываюсь. И мне всегда тошно от таких мужчин — они сами никогда не делали первого шага, ожидая, когда сильная женщина вроде меня добьется своего. Но когда я добиваюсь, мне это перестает быть нужным.

— Хочешь, я добьюсь тебя?

— Куда тебе, Роберт. Ты уже в моей клетке.

Роберту внезапно стало жаль Нину. Он потянулся к ней и коснулся ее губ. Поцелуй получился нежным. Она отстранилась и приложила тыльную часть руки к своей щеке. Ему это показалось очень милым.

— Ты красивая и умная, — сказал он, — тебе незачем добиваться мужчин, они сами прибегут к тебе.

— Перестань. — Ее голос был мягким. — Ты просто хочешь выбраться отсюда.

— Нет, я говорю серьезно. Нина, ты уже не та робкая полная девушка. Тебе не нужно никого добиваться.

Она заплакала, и он обнял ее. Так они просидели минут десять.

— Спасибо, — сказала она, — мне и вправду лучше. Но нам не стоит видеться так часто.

— Почему?

— Мы исчерпываем лимит влюбленности. Чем чаще мы вместе, тем быстрее бежит время. Тем ближе конец.