Нина Риччи

«Это был храм современной торговли, легкий и основательный, созданный для целых толп покупательниц». В «храме» старались развлечь детей, чтобы привлечь покупательниц, которым теперь не приходилось думать, куда деть своих отпрысков; открывали кафе и парикмахерские. Золя сравнивает универмаги с монстром, который пожирает покупательниц. Простые девушки теперь могли зайти в магазин, посмотреть, потрогать, примерить, что до того в маленьких магазинах делать не разрешалось.

Мимо Нины проходили богатые женщины в сопровождении горничных, проезжали редкие автомобили, которыми управляли шоферы в ливреях. Машины стали ее страстью. В двадцать шесть лет она сможет купить свой первый автомобиль и нанять шофера – мечты исполнялись стремительно. Ее настоящей школой стал сам Париж – столица элегантности и моды. Нина посещала вечерние занятия, неустанно работала и семимильными шагами прошла все этапы, которые не каждая женщина проходила за всю жизнь. Десятилетия спустя Нина Риччи скажет своим внукам: «Я работала дни и ночи напролет. Я не жила в сказке». Это правда: при всем женском очаровании девушка даже не встречалась с молодыми людьми: «У меня не было времени ходить на балы». Развлечения не для нее, ведь, отучившись вечерами в школе шитья, Нина сразу же начала брать заказы на дом, наняв в свое домашнее ателье помощниц. Но из ателье, где она работала днем, Нина не уходила. Здравый смысл подсказывал, что сначала надо встать на ноги, потрудиться на других, прежде чем появится возможность открыть свое дело. Надо сказать, Нину отличала осторожность: она предпочитала не хлопать дверью и работать там, где ее знают и хорошо платят.

Однако в восемнадцать лет она все-таки покинула ателье «Bloch et Bakry», в котором начиналась ее карьера. Вместе с сестрой Альдегизой Нина перешла в дом моды, который располагался в престижном месте – на площади Мадлен. Платили там весьма щедро, но шили… траурные платья. Нину ничего не смущало: очередная возможность чему-то поучиться и познакомиться с богатой клиентурой. Ателье, специализировавшееся на такой специфической теме, процветало не на пустом месте: тогда было принято подолгу носить траур. По смерти близкого родственника (мужа, отца, брата) траур носили в течение года, а то и дольше. Поэтому существовала определенная мода на черные, траурные детали, аксессуары и платья. Траур подразделялся на полный, глубокий и так называемый полутраур, во время которого допускалось вместо черного носить серое и лиловое. Конечно, богатым дамам хотелось внести разнообразие если не в цвет, то хотя бы в фасон своих нарядов.

Большую роль в то время начали играть модные журналы. Уже с середины XIX века изображения новых моделей выпускались четыре раза в год – к каждому сезону. Их старались делать детальными, чтобы можно было разглядеть все нюансы нового наряда. Приложения к летним выпускам журналов изображали костюмы для деревни, прогулок или морского курорта. Иллюстрации, датированные зимними месяцами, на которые приходился сезон светских раутов, демонстрировали блестящие бальные туалеты и маскарадные костюмы. В этот же период сложилась традиция в годовой комплект модных гравюр наряду с обязательными нарядами для костюмированного бала включать как минимум одну коллекцию свадебных туалетов. Примечательно, что именно во Франции в конце XIX века иллюстрации часто выполняли женщины, потеснив на этой работе мужчин. Таким образом, тем, кто хотел следовать моде – будь то клиентки ателье и магазинов или сами модистки, – были доступны новейшие веяния.

Нине, как и прежде, нравилось украшать шляпки цветами. Это увлечение находило отклик у клиенток, которым хотелось чем-то удивить капризную парижскую публику. Тут в дело вступало не только умение декорировать наряды и головные уборы, но и вкус, который Нине удалось в себе развить. Кроме работы для нее почти ничего не существовало. Пожалуй, кроме желания и самой не отставать от моды: Нина шила себе, сестрам, матери. Вскоре от скромно одетых бедных итальянок не осталось и следа. Неудивительно, что в один прекрасный день на Нину обратил внимание итальянец, бывший в Париже проездом. По чистой случайности он решил познакомиться именно со своей соотечественницей, и по такой же случайности он оказался из Флоренции.

На дворе стоял май 1901 года. Нине исполнилось восемнадцать, а ее будущему мужу Луиджи Риччи – двадцать шесть. Луиджи мгновенно влюбился в молодую красивую девушку, гордо шествовавшую по площади Мадлен в ателье. Времени у него почти не было: он приехал в Париж, чтобы показать изделия своего отца-ювелира владельцам магазинов, и собирался вскоре уехать обратно в Италию. Судьба распорядилась иначе. Молодой человек вскоре после знакомства сделал Нине предложение. Она дала свое согласие. Ее мать обрадовалась, думая, что теперь-то дочь посвятит себя семье.