Нина Риччи

Некоторые увидят здесь прямую параллель с Коко Шанель, тоже начинавшую с создания шляп. «Важность шляп не всегда очевидна, – пишет историк моды Клэр Хьюз. – Женские шляпы воплощают работу творческого воображения модельеров, и продают их совершенно иначе», – продолжает она. Так не в этом ли секрет: юные Нина и Габриэль Шанель имели возможность именно в головных уборах воплощать свои первые творческие замыслы, словно тренируясь, готовясь к будущим успехам. Потом они используют их при создании одежды, обуви, украшений и духов. К середине XX века шляпы уйдут с рынка, уступив место совсем иным, более прозаическим головным уборам (надо заметить, правда, что в Великобритании, например, преданно хранят верность шляпам: они являются обязательным атрибутом наряда на свадьбах, скачках и во время любых выходов королевской семьи в свет). Но ранее они представляли для модельеров прекрасное поле для деятельности. Более того, шляпники всегда осознавали свое исключительное положение. Чего стоит отказ французских шляпников создавать более двух шляп в день! Сравните с обувщиками, чья работа сама по себе не позволяла поставить в маленькой мастерской дело на поток. Шляпники могли изготовлять больше, но не желали превращать свое искусство в нечто низменное.

Конечно, шляпное производство к концу XIX века тоже становилось механизированным, однако на фабрике изготовляли «болванки», и это было крайне опасным для здоровья работников делом. Но надомные мастерские оставались, как и прежде, элитными заведениями, а продажа шляпок – более выгодным предприятием, чем продажа одежды. Шляпницы вообще противились возникновению любых параллелей с фабричными работницами: «Занятые непыльным, творческим трудом, нарядно одетые, девушки возмущались тем, что их приравняли к фабричным работницам в платках и деревянных башмаках». Уж тем более отличалась работа тех, кто делал заключительную отделку и украшал шляпы, – именно к этой категории относились Риччи и Шанель на первых этапах своей карьеры. В магазинчиках часто предоставляли такие услуги: изготавливали шляпки из готовых «болванок» по индивидуальным заказам. А в последние десятилетия XIX века декор и орнамент стали особенно цениться, да и мода начала меняться куда быстрее, чем раньше, что провоцировало спрос на новые шляпки – мастерство дизайна вышло на первый план. Когда о Шанель говорят, что она начинала свою карьеру модисткой, то немного все-таки лукавят: как и для Риччи, для нее изготовление шляпок оставалось хобби, творческим увлечением, но никак не изнурительной работой, которой шляпное дело являлось для работниц, изготовлением шляп зарабатывавших на жизнь. В этом плане работа обувщиков, швей и шляпниц ничем не отличалась: крохотные душные помещения, длинный рабочий день, к тому же вредное производство (обувщики и шляпники, например, постоянно вдыхали пары клея).

Шанель сначала делала шляпки только для себя и немногочисленных подруг своих богатых покровителей, потом, открыв свой магазин, она могла использовать наемный труд. Нине не так повезло, но шляпы она делала только на заказ клиенткам магазина, в котором работали мать и сестра, а также, конечно, клиенткам ателье, где трудилась сама. Она сразу начала выделяться своими незаурядными способностями – скорее, не к шитью как таковому, а к изобретательству, таланту увидеть обычный фасон под иным углом, а простую шляпную «болванку» – оригинально украшенной. Фактически шляпки служили той же цели, что и наряды для кукол: это был способ экспериментировать и пробовать.

Мать не видела для своих дочерей иной судьбы, кроме как удачно выйти замуж, и чем раньше, тем лучше. Для конца XIX века, несмотря на все изменения, которые претерпевало общество, включая и положение женщины, взгляды в основном оставались патриархальными. Имея четырех дочерей и всего одного сына, Франческа лелеяла единственную надежду, что девочки быстро найдут себе женихов. Рассчитывать им приходилось только на внешность, веселый нрав и умение хорошо вести домашнее хозяйство, ведь приданого у них практически не было. Но времени на знакомства у старшей дочери не оставалось: она работала вместе с матерью допоздна, стараясь и выходные, которые ей выпадали нечасто, тратить на выполнение заказов.

Внешне Нина не сразу оформилась в симпатичную девушку. Но в какой-то момент на нее вдруг начали обращать внимание мужчины. Она была невысокого роста, с густыми темными волосами. А вот обликом простая итальянка походила на аристократку, женщину из высшего света: тонкие черты лица, высокий лоб, четкая линия бровей. Даже руки не выдавали в ней швею. Тонкие запястья и длинные пальцы, казалось, не ведали ни работы по дому, ни долгого, монотонного, кропотливого труда в ателье, где, несмотря на все способности, большую часть времени ей приходилось пришивать пуговицы, гладить и бегать с поручениями. К четырнадцати годам Нина выглядела немного старше своего возраста, и мать надеялась, что вскоре кто-нибудь позовет ее замуж.