Нина Сагайдак

— Вот и прекрасно. Я сама вижу, что ты держишься молодцом. Потому и сказала девчатам, что ты безусловно будешь танцевать. Но начинать тебе все же придется с обыкновенной ходьбы. Ведь ты почти два месяца болела и не тренировалась. Сама понимаешь, что это значит для балета. Теперь к активному движению надо привыкать исподволь. Итак, первое задание — прогулка. Если не устала, пока шла в клуб, пойди прогуляйся по городу.

Оказавшись на улице, Нина с минуту постояла, обдумывая, куда пойти. Потом свернула направо вдоль железнодорожной линии. Там у нее когда-то было много друзей в ту пору, когда она училась в железнодорожной школе. Может, встретит кого-нибудь из соучеников, расспросит, как живут, что делают. Так давно, кажется, целую вечность не была она по ту сторону железной дороги.

…Вот пешеходный мост через железную дорогу. В детстве он казался таким высоким. Думалось, что с него видно полсвета, в особенности если смотреть вдоль линии. И она часто останавливалась тогда на мосту, облокотясь на перила, восхищенная бескрайней далью. Потом наблюдала, как приближается из-за леса поезд, пуская в небо высокий столб серого дыма или белого, будто легкое облачко, пара.

Теперь, конечно, на мосту стоять не позволят. Здесь надо проходить быстро, озабоченно, деловито, не то могут подумать, что ты рассматриваешь, что делается на вокзале, на железнодорожных путях.

Но все-таки она посмотрит в том направлении. Не останавливаясь, только глянет вдоль линии на далекий, манящий горизонт…

Наверху, у входа на мост, стоял полицай, подозрительно ощупывая глазами всех проходящих мимо. Чтобы не вызвать подозрения, Нина подняла воротник и, сжавшись от холодного ветра, быстро шла по мосту, искоса глядя то на станцию, то на темнеющую кромку леса.

Пройдя мост, она начала спускаться по лестнице и вдруг услышала знакомый голос:

— Ниночка!

Навстречу ей поднимался Янченко.

— Володя! — радостно отозвалась девушка. — Вот так встреча! Здравствуй!

— Добрый день! — В одно мгновение он очутился около Нины. — Рад видеть тебя здоровой. Но не задерживайся здесь, пойдем назад, — добавил он тише.

— А может, наоборот, пойдем за линию?

— Нет, нет, пойдем в клуб, я должен тебе кое-что рассказать.

— Я только что из клуба.

— Неважно. Объясню дорогой. Идем.

Они быстро прошли мост, спустились по лестнице и двинулись по направлению к клубу. Володя обнял девушку за плечи и, пристально глядя на нее, сказал:

— Я иду не в клуб. У меня срочное задание.

Нина молча вопросительно глядела на него.

— Завтра отсюда против партизан выступают две роты карателей. Надо предупредить радиста.

— А партизаны уже здесь, в наших лесах?

— Да. Расколошматили немецкие гарнизоны в Корюковке, Тихоновичах и Лупусовых хуторах. Потому гитлеровцы и забегали.

Нину очень обрадовали эти новости. Улыбаясь, она крепко сжала руку Янченко.

— Значит, ты сейчас туда?

— Да, идешь со мной?

— Конечно, конечно… — ответила Нина и вдруг запнулась. — А может, нехорошо появляться вдвоем?

— Верно. Но так хочется еще побыть с тобой, поговорить. Мы так давно не виделись…

— Нет, нет, не нужно, — огорченно сказала девушка. — Это дело поручено тебе, ты и должен идти.

Володе показалось, что Нина чем-то недовольна.

— Сердишься? — удивленно спросил юноша.

— С чего ты взял?

— Н-не знаю… показалось так. Раньше ты сердилась, когда я не звал тебя с собой на задание, а теперь отказываешься, когда зову.

— То было раньше, Володя. Быть может, я поумнела за эти два месяца, — шутливо улыбнулась она. — Думать-то было ой сколько времени.

— Но мы так давно не виделись! Как я могу оставить тебя посреди улицы, даже не поговорив обо всем…

— А я подожду тебя. Давай условимся где.

— Правда? Тогда иди на почту… Или нет. Я могу задержаться. Иди лучше домой, а примерно через час подойдешь к почте.

— Хорошо, Володя, я буду у почты. Сколько нужно, столько и подожду.

Войдя в дом, Нина сразу увидела, что бабушка нетерпеливо ждет ее.

— Ты слышала, внучка? — тревожно спросила Лидия Леопольдовна. — Новая беда — фашисты Корюковку сожгли.

— Кто вам сказал, бабуся?

— Люди говорят. К кому-то из наших горожан хлопец прибежал. Он спрятался в погребе, и ночью ему удалось выскользнуть из Корюковки.

Нина будто застыла от этих слов.

— Что же он рассказывает? — наконец промолвила она. — Почему сожгли, когда?

— Вчера. А почему — один бог знает. Прибыла из Бахмача неисчислимая сила войск, окружила весь город и жгла его до тех пор, пока не осталось ни одного дома.

— А люди?

— Людей расстреливали. И малых и старых — всех подряд, многих живыми бросали в огонь.

Лидия Леопольдовна сидела, обхватив руками голову, и слезы безостановочно текли по ее лицу.

У Нины подкосились ноги, и она оперлась о стенку.

— Что с тобой? — встревожилась Лидия Леопольдовна.

— Да… ничего…

— Разденься. Ты устала, наверно.

Девушка послушно разделась и села.

«Ужас! Какой ужас! — думала Нина. — Это, конечно, расправа за действия партизан. Володя же говорил, что наши отряды уничтожили в Корюковке фашистский гарнизон. Партизан каратели боятся, в лес не идут и мстят безоружному населению. Но как жестоко! Боже мой, какая жестокость!»