Нина «Золотоножка»

Адаптация физического состояния организма в микроклимате тюрьмы происходила непросто. Периодически у Нины начинались дикие мигрени, сопровождающиеся рвотой, пропадал на несколько дней аппетит, ломило суставы. Что характерно, подобные изменения в организме происходят, как правило, у людей, ведущих на свободе упорядоченный образ жизни, которые хорошо питаются, жизнелюбивы и полнокровны. Люди, у которых сильная воля, как правило, в тюрьме выживают. Но, безусловно, бывают исключения, когда тщательно спланированная акция врага приводит к тому, что ослабленный человек может сломаться. Итак, Нинка Золотоножка прошла первый рубеж, когда головные боли, рвота, осталась позади. Но впереди у нее была еще одна, не менее страшная преграда — испытание убийственно медленным течением времени. Однажды, когда нервы у Золотоножки готовы были лопнуть, словно тросы корабельного крана, в ее организме “сработал” новый предохранитель. Это ощущение известно многим людям, которые в трудные для себя времена молят Бога: “ГОСПОДИ, ТОЛЬКО НЕ ДАЙ СОЙТИ С УМА!” После обращения к Всевышнему, Нина вдруг увидела золотистое поле, себя маленькой на зеленом холме, наблюдающей как утреннее солнце медленно раскрашивает сначала крыши, затем дворы родного села Тарасовка. Сердце Нины наполнилось радостью, а тело легкостью, какая бывает только в детстве, а детство вот оно, рядом.

— Гей, Юзефо, а куди ж це твоя Нінка по вечорам ходить? Гуляти їй ніби ще рано? — раздается голос соседки, обращенный к Нининой матери. — Дивись за нею добре, бо дівка гарна.

Мать подобное замечание злит, но грубый, невразумительный ответ в деревне будет только способствовать порождению сплетен.

— То ж вона у виставі “Наталка Полтавка” грає саму Наталку. По вечерам вони у школі на репетиції збираються.

Соседка успокаивается и уходит прочь.

С репетиции Нина возвращается уже не одна. Тайные вздыхатели Василий Драйко и однофамилец Вертепный Саша сегодня решились ее проводить.

Украинская ночь полна запахов, от которых кружится голова. Молочный свет луны окрашивает буйную природу в сказочные цвета. Они движутся среди загадочных теней, как сказочные персонажи из поэмы Руслан и Людмила.

Парни влюблены, и сами того не ведая, исполняют извечный ритуал влюбленных — схватываются друг с другом бороться, без умолку болтают и гримасничают. Так повторяется в мире людей тысячи лет.

Наконец в призрачном свете появляется аккуратная украинская хатынка на берегу пруда. Парни не хотят отпускать девушку, но открывается дверь и на порог выходит ее брат Франц.

— Нінка, батько сказав якщо зараз додому не підеш, вийде з ременем.

Предупреждение брата срабатывает мгновенно. Нина прощается с разочарованными парнями и бежит домой.

С учебой у Нины все хорошо. Классный руководитель Галина Маслюк в зависть другим родителям на всех собраниях твердит одно и то же:

— У вас, Юзефа Стахивна и Героним Францевич, способная дочь. Ей после 10-ти классов необходимо поступать в ВУЗ.

Но жизнь рассуждает по-своему: после 10-ти классов Нина Вертепная выходит замуж и о высшем образовании на какое-то время приходиться забыть.

И все же мечта о работе учителем Нину не покидает. В старинном Браилове, где в свое время жил и работал великий Чайковский, она устраивается в школу пионервожатой. Звонкий горн ее отряда до смерти пугает смиренных монашек, выгоняющих по утрам скотину за стены женского монастыря.

Картины детства проплывают одна за другой.

Нина лежит на нижней койке в камере, которая плавает в облаках никотина, и блаженно улыбается.

— Золотоножка, вставай баланду принесли, — будит ее Инга. — Что-то ты, падруга, совсем разоспалась.

Нинка нехотя открывает глаза.

— Могла и не будить… Сама знаешь, я баланду хавать не буду.

Такое отношение к хозяйской пище в тюрьме воспринимается враждебно. Большинство заключенных — из бродяг или засиженных. Для них тюрьма место отдыха и отъедания. Они готовы жрать, что угодно и сколько угодно.

— Золотоножка, сегодня суп гороховый, хавай, пока дают. Нам за здоровьем следить нада.

Нина едва сдерживает смех. О каком здоровье может идти речь, если в камере дымовая завеса плюс два тубика с открытой формой.

— Если хочешь, можешь съесть мою пайку, — бросает изголодавшейся сокамернице и тут-же получает от Инги кулаком в бок.

— Что ж ты делаешь, дурочка, — шепчет Инга. — Пайка по камерным законам не отдается… Завтра они захотят твое тело.

Нина удивленно смотрит на Ингу, затем садится на койку.

В подтверждение слов Инги одна из заключенных, Мэри из Санкт-Петербурга, замечает:

— Сразу видно, что ты не была на малолетке. Пайка и майка не отдаются.

Камерные законы глупы и жестоки. Тем не менее, если вдуматься имеют под собой логические корни — самооборона во всех ее проявлениях. Каждый шаг в замкнутом до минимума пространстве должен быть подчинен одному — самоутверждению для выживания. Нина садится за длинный стол и через силу, ложку за ложкой, отправляет безвкусный суп в рот.

После обеда перекур, затем время обычного безделья. Инга садится к Нинке на койку и шепотом поучает подругу: