Нина «Золотоножка»

Цепко ухватившись руками за железные боковины койки, Золотоножка напрягла тело и, что есть силы, ногой ударила лесбиянку в лицо. Девушка, сметая на пути навесной шкаф, разметая ложки, миски, кружки полетела на парашу.

Камера всполошилась. Из-за развешанных простыней появились злые лица женщин.

— Вы че, суки, кайф ламаете!? — послышалось слева и справа. — Че не поделили..? Она тебе не нравится Золотоножка? — сказала Ванда. — Бери другую.

Бледная, словно полотно, Нина сидела на наре и тяжело дышала. Позднее, уже на свободе, припоминая этот случай, она еще и еще раз убеждалась, что тогда ей по настоящему было страшно. Страшно не от того, что одна из зэчек предложила ей занятия извращениями, а от того, что все люди в этой камере, которые олицетворяли на тот момент для нее сообщество людей, так далеко ушли от Бога. Ведь ни один человек в этой камере не сказал:

— Люди! Что вы делаете!!? Это все противоестественно! У вас есть отцы, есть или будут мужья, дети. Как сможете вы после освобождения смотреть им в глаза!?

Эту ночь Золотоножка не спала. Утром ее вызвали к адвокату. Периодически прижимая руку к области сердца, чувствуя колики и задышку, она побрела длинным коридором.

ВИЗИТ БУЛЬТЕРЪЕРОВ

После очередного всплеска событий, каковыми в этом городе является, к примеру, приезд очередной шоу-звезды или убийство зажравшегося барыги, город Жмеринка отдыхал.

Молодежь, как и пятьдесят лет назад, гуляла по перрону всех шести платформ, съедала пирожок с горохом, а кто побогаче, отправлялся в заведение Игоря Якубовича “Рилакс” выпить чашку кофе и послушать хорошую музыку.

— Как ты думаешь, Франц, эти фотографии соответствуют действительности? — спросил Юрка Мазур по прозвищу Малыш у Франца, указывая на пейзажи Жмеринки до 1917 года. — Где Якубович их раздобыл, не знаешь?

— Не знаю, Малыш, где раздобыл, но выглядят они вполне правдоподобно. Созерцая эти фото, клиент в воображении проходит путь от лошадки до суперэкспресса, и тихо радуется в ожидании горячего блюда.

— Я не радуюсь, — раздраженно возразил Малыш. — У нас в городе уже вторую неделю не работает сауна.

Франц заметил:

— Но ведь ты, Юрок, в этом городе являешься исключением. Спортсмен, любитель девушек, предприниматель — все в одном лице. Успокойся, углубись в старину. Посмотри на эти домики, улицы — эк-зо-ти-ка. Ведь прошлое всегда с нами.

Юрка Мазур махнул рукой, выпил стакан “Боржоми” и вышел на улицу.

* * *

Ставшее знаменитым полотно Франц хранил дома. Сначала была мысль абонировать в банке сейф, но для Жмеринки 2011года года эта идея выглядела до нелепости смешной.

Наташа постоянно находилась в Виннице. До окончания учебы оставалось три месяца. Он радовался ее успехам, и старался от учебы не отрывать

Работа над новым полотном продвигалась медленно. Словно влюбленный юноша, пишущий девушке письма и тут же их уничтожающий, Франц изводил сотни листов в поиске божьего зерна.

Люди физического труда, как правило, были далеки от его мучительных переживаний. После одного-двух сеансов они начинали смотреть на художника скептически: “Узнаю, рожа моя, чего тебе еще парень нужно?” Но для удачного штриха, в корне меняющего полотно, необходимы тысячи эскизов. И лица людей, производящих продукцию для сотен тысяч себе подобных, все же ложились сначала на бумагу с чуть насмешливым выражением глаз.

Поздно вечером, когда Франц изнемогал над отработкой одного из фрагментов полотна, в квартире раздался звонок.

За дверью стояли двое. Лицо мужчины показалось Францу знакомым.

Визит Артема Фляжникова, журналиста и коллеги по фонду, несколько удивил. Одного взгляда художника было достаточно, чтобы понять: визит носит не случайный характер.

— Ради Бога, извините, но обстоятельства вынудили посетить вас неотлагательно, — сказал Фляжников, и попросил разрешения войти.

— Д-да, конечно, раздевайтесь, но что случилось?

Они прошли на кухню, Франц прикрыл дверь.

— Для начала, Франц, у меня есть огромная просьба личного характера, — продолжил Фляжников, — покажите мне полотно “Украинские Афины”. Не в службу, а в дружбу.

— И вы за этим приехали? — улыбнулся Франц. — Сейчас принесу.

Они долго рассматривали полотно, не произнося ни слова.

— Ну и как? — обратилась девушка к журналисту. — Вы убедились в моей правоте?

— Убедился, Галина. Безусловно, полотно — шедевр.

— Это я уже слышал, ребята, — раздраженно сказал Франц. — Меня интересует истинная причина вашего визита.

— Конечно, Бялковский. Сейчас вы все узнаете.

Журналист вытер платком мокрый лоб, присел на табурет.

— Все дело в том, что вам угрожает реальная опасность. Кстати, прошу прощения, познакомьтесь — Галина Одинцова, киевский, а теперь винницкий искусствовед.

Девушка расскажет вам много интересного.

Она нисколько не драматизировала, и Франц понял: за его полотном начинается настоящая охота. Защитить его здесь, в Жмеринке, власть вряд ли сумеет. Необходимо самому искать выход.

Из раздумий его вывел голос Фляжникова.

— Предлагаю два варианта: отдать полотно под охрану соответствующих органов или абонировать в банке сейф для той же цели.