Ниндзя

Нейт Грауман, главный патологоанатом Нью-Йорка, был очень тучным человеком. Его черные блестящие глаза прятались в узких щелочках, под полукруглыми складками обвисшей кожи; широкий нос был когда-то сломан, видимо, в ночной драке на улицах Южного Бронкса, где Грауман родился и вырос; волосы тронула седина, зато усы оставались черными как смоль. Короче говоря, Нейт Грауман выглядел весьма внушительным соперником, что легко могли подтвердить мэр и несколько членов городского финансового совета.

— Доброе утро, Винсент, — поздоровался Грауман.

— Доброе утро, Нейт.

Винсент поспешил к высокому металлическому куполу кофеварки, торжественно возвышавшейся в углу комнаты. “Поменьше сахара, — думал он мрачно. — Сегодня утром мне нужен кофеин в чистом виде”.

— Винсент, задержись на минутку, — обратился к нему Грауман после того, как окончилось совещание по ассигнованиям.

Винсент опустился в зеленое кресло возле заваленного бумагами стола и протянул Грауману заранее приготовленные бумаги.

Они были когда-то близкими друзьями, но те времена давно прошли, и теперь их связывала только работа. Когда Ито приехал в Нью-Йорк, Грауман работал заместителем главного патологоанатома; тогда у них было больше времени. А может, просто не было нужно столько денег. После того как на них обрушилось сокращение бюджетных ассигнований, работы резко прибавилось. У города были дела поважнее, чем забота о людях, которых ежедневно убивали дубинками, резали ножами, душили, топили, разрубали или разрывали на куски на улицах города. “Каждый год в Нью-Йорке умирает восемьдесят тысяч человек, и тридцать тысяч из них попадает к нам”, — подумал Винсент.

— Чем ты сейчас занят? — спросил Грауман.

— М-м... Дело Моруэя, — начал Винсент, нахмурив брови. — Потом этот зарезанный в Холлуэе — я жду вызова в суд в любую минуту. Случай с директором школы практически закрыт. Осталось собрать кое-что для окружного прокурора — анализ крови б у дет т ото в сегодня после обеда. Ах да, еще Маршалл.

— Кто это?

— Труп доставили вчера. Маккейб предупредил, что дело не терпит отлагательства, и я сразу же за него взялся. Утопление в бассейне. Маккейб предполагает, что его голову придержали под водой. Кого-то уже взяли по подозрению в убийстве, так что им позарез нужны улики.

Грауман кивнул.

— Работаешь на всю катушку?

— Более того.

— Я хочу, чтобы ты на несколько дней съездил на побережье.

— Как? Именно теперь?

— Если бы это не было важно, я бы тебя не просил, — терпеливо объяснил Грауман. — Верно?

— Но как же?..

— Я лично займусь твоими делами. А это, — Грауман кивнул в сторону бумаг, которые принес Винсент, — я передам Майкельсону.

— Майкельсон — осел, — едко заметил Винсент.

Грауман ответил ему хладнокровным взглядом.

— Он действует по инструкции, Винсент. На него можно положиться.

— Но он такой медлительный, — не сдавался Винсент.

— Скорость — это еще не все.

— Скажите это Маккейбу. Он напустит сюда целую свору помощников окружного прокурора.

— Это их работа.

— Что же я должен делать на побережье?

— Вчера поздно вечером позвонил Док Дирфорт. Помнишь его?

— Мы встречались с ним в прошлом году, когда я у вас гостил. Уэст-Бэй-Бридж?

— Да... — Грауман подался к столу. — Похоже, у Дирфорта проблема, с которой ему одному не справиться. — Грауман посмотрел на свои длинные заостренные ногти, потом снова перевел взгляд на Винсента. — Он просил, чтобы прислали именно тебя.

* * *

Вдоль стены гостиной в доме Николаса стоял большой аквариум, по его прикидкам — литров на двести. В аквариуме обитали не обычные гуппи или гурами: хозяева оставили на попечение летнего жильца множество морских рыбок, которые переливались в воде яркими цветами, подобно стайке пестрых птиц в густых тропических джунглях.

Николас наблюдал за Жюстиной сквозь линзу аквариума, словно слуга, подсматривающий сквозь густую листву за своей госпожой.

Она надела красный купальник с открытыми бедрами, напоминающий балетное трико и подчеркивающий ее длинные стройные ноги; обмотала шею белым полотенцем, будто только что вышла из спортивного зала. Жюстина слизывала с пальцев яичный желток, а второй рукой подчищала тарелку остатком тоста. Отправив его в рот, она повернулась к Николасу.

— Это ведь не твои рыбки?

Он уже закончил их кормить, но по-прежнему вглядывался в аквариум, зачарованный причудливо искажаемыми движениями рыб и пузырьков воздуха.

— Нет, не мои. Они здесь настоящие хозяева. — Николас рассмеялся и выпрямился. — Во всяком случае, в большей степени, чем я.

Жюстина встала и отнесла тарелки в кухню.

— Боже мой, идет дождь. — Она оперлась локтями на раковину и выглянула в окно. — А я хотела сегодня поработать на воздухе.

Дождь негромко барабанил по окнам гостиной и плоской крыше.

— Работай здесь, — предложил Николас — Ты ведь все взяла с собой?

Жюстина вошла в гостиную и вытерла руки об полотенце.

— Не знаю, что и делать.

Она смущала его, но ничего не предпринять в эту минуту было равносильно неверному шагу. Николас презирал нерешительность.

— Ты принесла свои эскизы?

— Да, я... — она перевела взгляд на холщовую сумку возле дивана. — Да, конечно.