Ниндзя

Кансацу угостил его зеленым чаем в одной из комнатрю; в самом додзе уже никого не было.

— У тебя была очень трудная поездка, — сказал Кансацу. Через открытые сёдзи Николас видел, как медленно опускается на землю снег, заглушая собой все звуки; в сумерках снег казался скорее не белым, а голубым. В такую погоду нельзя было увидеть вершину Фудзи.

— Я вижу это по твоему лицу. И Николас рассказал ему.

После того, как он окончил свой рассказ, наступила долгая тишина, по крайней мере, так показалось Николасу.

— Кансацу...

Но сэнсэй остановил его.

— Пей чай, Николас.

Николас резко отодвинул серую глиняную чашку; чай расплескался по татами.

— Мне надоело — со мной обращаются, как с ребенком! Я знаю, что я хочу сделать... что я должен сделать.

— Мне кажется, — Кансацу не обратил внимания на эту вспышку, — сейчас ты должен пойти домой.

Николас поднялся с красным от ярости лицом.

— Вы что, не понимаете, что произошло? Вы меня не слушали?

— Я слышал каждое твое слово, — спокойно возразил Кансацу. — И я тебе сочувствую. Ты подтвердил мои опасения. Но нельзя поспешно принимать решения. Тебе кажется, что ты знаешь, как следует поступить, но я в этом сомневаюсь. Прошу тебя, послушай мой совет и возвращайся домой. Тебе нужно время, чтобы подумать...

— Я хочу получить от вас ответы на несколько вопросов, — резко сказал Николас. — Вы меня на это толкнули. Вы знали...

— Я ничего не знал. Теперь я знаю, как и ты. Согласись, это лучше, чем просто догадываться. Без этого нельзя принять правильное решение, ты ведь и сам понимаешь. — В последних словах слышался вопрос, словно сэнсэй ожидал подтверждения.

— Да.

— Хорошо. — Кансацу вздохнул и поднялся. Теперь они стояли друг напротив друга; их разделял низкий лакированный столик. — Если я что-то тебе недосказал, это было сделано для твоей же пользы.

— Для моей пользы?! — Кансацу поднял руку в успокаивающем жесте.

— Пожалуйста, позволь мне договорить. У меня были определенные догадки по поводу Сайго. — Его голос смягчился. — Что касается тебя, я сказал тебе то, что думаю: занятия в этом зале больше ничего тебе не дадут. И то, что ты вернулся живым из Кумамото, подтверждает мои слова.

— Я никогда...

— Знаю. — Кансацу обошел вокруг столика и взял Николаса за руку; до сих пор он никогда не делал ничего подобного. — Ты был моим лучшим учеником. Но пришла пора нам расстаться. Ты должен сам выбрать свой путь, Николас. Слишком долгое пребывание в этойрю, как и в любой другой, тебе только повредит. Но, — сэнсэй поднял указательный палец, — прежде чем ты решишь, куда идти, твой разум должен проясниться. И согласись, сейчас ты не можешь этим похвастать. Николас молча обдумывал слова Кансацу. — Пусть пройдет несколько дней — столько, сколько тебе понадобится. Когда ты почувствуешь, что готов, приходи ко мне.

Я буду здесь и постараюсь ответить на все твои вопросы. И мы вместе подумаем о твоем будущем.

— Есть одно обстоятельство, — заговорил наконец Николас, — которым нельзя пренебречь.

— И что же это?

— У меня теперь есть враг. — “И не пытайся меня выследить”. — Я вторгся на их территорию, не послушал их предупреждения. И я должен быть готов с ними встретиться.

Кансацу смотрел на медленно падающий снег. Никогда он не казался Николасу таким старым и слабым.

* * *

— Боюсь, тебя ждут плохие новости. Николас стоял с сумками в дверях своего дома. Он сразу подумал о Цзон.

— Где мама?

— У твоей тети. Входи в дом, Николас. — Полковник выглядел бледным и усталым.

В доме что-то изменилось, он показался Николасу каким-то пустым.

— Что случилось?

— Сацугаи, — спокойно сказал полковник; в руке он держал незажженную трубку. — Мы пытались связаться с тобой в Кумамото. Наконец, сегодня вечером я нашел Сайго. Итами удивилась, что Юкио решила остаться с ним.

Николас почувствовал, как внутри у него поворачивается острый нож. Было тихо, и он слышал тиканье часов на камине в кабинете полковника.

Полковник откашлялся.

— Сацугаи убит. Прости, что встречаю тебя такими новостями. Я вижу, поездка и без того была не из лучших.

— Как это произошло?

Полковник поднес трубку к губам и несколько раз продул ее, потом заглянул внутрь.

— Полиция считает, что это ограбление. Должно быть, Сацугаи застал вора.

— И никто ничего не слышал? Полковник пожал плечами.

— В доме в это время никого не было. Итами была у сестры.

— У какой? У Икура?

— Нет. Тэокэ. Николас не любил Тэокэ.

— Понятно. — Он взялся за сумки; полковник помог ему, и они вместе пошли через дом.

— Здесь так тихо, — сказал Николас. — Все как-то не так.

— Да, — согласился полковник, о чем-то задумавшись. Он опустился на футон и прижал большой и указательный пальцы к глазам. — Слуги ушли с матерью, а Атаки сегодня не придет.

Николас стал разбирать вещи, отделяя ненадеванное белье и сорочки.

— Папа, — спросил он через некоторое время, — что ты знаешь о ниндзя?

— Совсем немного. А что?

Николас пожал плечами, разглядывая сорочку в своих руках.