Ниндзя в тени креста

Дорога поднималась на холмы, и Гоэмон увидел, как от королевского дворца к кафедральному собору направляется пышная процессия: впереди шли монахи разных орденов, которых в столице идзинов было великое множество, за ними, блистая ярко начищенными кирасами, следовали рыцари, после них важно выступали духовные лица, обступившие носилки с великолепным балдахином… Вслед за носилками ехал на белом коне человек с копьем в руках и в рыцарских одеждах, украшенных перьями и бриллиантами. Когда процессия проходила мимо, жители Лижбоа и солдаты становились на колени. В самом конце процессии шли музыканты, и веселая, совсем не церковная мелодия, была слышна не только всей столице Португалии, но и нашим путникам, хотя они и находились далековато.

– В носилках покоится ковчег с Телом Христовым, – сказал де Алмейда, будто подслушав невысказанный вопрос Гоэмона, который уже готов был сорваться с губ, и набожно перекрестился. – А рыцарь на белом коне – святой Георгий, покровитель Португалии. Это добрый знак. Теперь я уверен, что дорога сложится для нас удачно.

Гоэмон мрачно улыбнулся. Он не верил в чужих богов, и тем более в связанные с ними предзнаменования.

Глава 13 Лесные разбойники

Путь от Лижбоа до города Коимбры и впрямь оказался легким и приятным. Дорога находилась в превосходном состоянии и полнилась путниками. Некоторые из них передвигались в каретах и на повозках, многие предпочитали езду верхом, но еще больше было пеших, которые брели неизвестно куда и зачем. Погода стояла чудесная, почти летняя, только ночи были прохладными (Гоэмон все никак не мог взять в толк: если это в Португалии зима, то что же тогда представляет собой лето?), и Фернан де Алмейда заливался соловьем, расписывая красоты родного края и вдаваясь в разные исторические подробности. Настроение у фидалго было приподнятым, и Гоэмон понимал его – что может быть лучше после долгой и опасной дороги возвращения под родной кров?

Особенно понесло фидалго, когда они оказались в Коимбре.

– Видишь вон то великолепное здание неподалеку от кафедрального собора? – показал де Алмейда. – Это университет. – Тут он хохотнул. – Я проучился в нем ровно три месяца и сбежал на войну. И все из-за колокола на университетской колокольне, который студиозы называли «козой». Он звонил, будто блеял. Студиозы люто ненавидели «козу», потому что именно этот колокол будил их на лекции. Что касается меня, то я терпеть не могу вставать рано. Уже после того, как я сбежал из Коимбры, студиозы похитили этот колокол и бросили в реку. Жаль, что меня не было среди них…

Город и впрямь был красив. На каждом шагу встречались живописные руины старинных построек (как объяснил фидалго, здесь когда-то жили древние римляне), крутые улицы резко поднимались в гору, и в начале или конце каждой стояли церковь или собор. В Коимбре было так много богоугодных заведений, что казалось, жители города большую часть времени проводят в их стенах. А если учесть еще и несколько монастырей, то, похоже, город был самым святым местом у идзинов.

Все то, о чем рассказывал де Алмейда, ниндзя впитывал, как губка. Он должен собрать как можно больше сведений о стране «южных варваров», чтобы его отчет перед ямабуси был наиболее полным.

Переночевав на одном из постоялых дворов Коимбры, они отправились дальше. Теперь их путь лежал в горы. Уже ближе к обеду дорога стала напоминать козью тропу, а тревожно шепчущие лесные заросли напоминали о неведомых угрозах, таившихся в чаще. Фернан де Алмейда вдруг стал неразговорчивым, подобрался и приказал Гоэмону держать оружие на подхвате.

– В этих местах шалят монфи, – объяснил он свое состояние.

– Кто такие монфи? – полюбопытствовал Гоэмон.

– Мориски, мавры-христиане, которые вернулись к своей мусульманской вере. Часть их бежала в горы, где они построили свои новые святыни, а другие стали пиратами. Лучше бы с ними не встречаться… Среди разбойников-монфи попадаются настоящие звери. Содрать кожу с монаха для них любимое занятие.

– Но мы не монахи…

– Слабое утешение… – Фернан де Алмейда криво ухмыльнулся.

Чем больше они отдалялись от Коимбры, тем более глухими становились места. Сначала они находили приют в небольших селениях, похожих на крепости, но когда показались заснеженные вершины гор Серра-да-Эштрела, постоялые дворы стали большой редкостью. Приходилось выбиваться из сил, чтобы добраться засветло до очередного населенного пункта. Особенно доставалось лошадям. Перед сном Гоэмон делал им массаж, хотя этот процесс и занимал почти два часа. Но лузитанские лошадки заслужили своей выносливостью такую благодарность со стороны седоков.

Делать массаж животным Гоэмона научили, едва он сел в седло. Езда на лошади не была главной дисциплиной в ниндзюцу, но хорошо подготовленный синоби должен был уметь делать все то, что делали самураи. А лошадь для самурая была важнейшим богатством. Позволить себе содержать лошадей мог только состоятельный самурай. Поэтому ниндзя, иногда маскирующиеся под богатых самураев, обязаны были владеть искусством верховой езды.