Ниочема (СИ)

— Государь, даже пальцем не тронули! Все строго в рамках первой степени.

— Знаю я вашу первую степень! Нормального человека после неё смело можно в психушку отправлять для лечения нервов. Так сколько часов твои заплечники мальчишку прессовали?

— И двух часов не прошло.

— А с момента доставки его в ИСБ прошло уже часов пять. И где он находился всё это время?

— В допросной.

— И почему он сидел там пять, мать твою, часов, когда допрашивали его два часа?

— Он…

— Ну говори, не мямли!

— Он магическим образом создал яйцевидную капсулу и закрылся в ней, отгородившись таким образом от любого воздействия в рамках допроса первой степени.

— Та-ак!

Император разозлился всерьез.

— Ты начальник имперской службы безопасности или тупой ефрейтор? Ты что, не знал, что вся страна видела, кто и при каких обстоятельствах императорские регалии мне лично в дар преподнес? Пацан должен был с почетом, под фанфары, въехать во дворец и с твоими остолопами провести не более получаса. И только для того, чтобы зафиксировать детали произошедшего. А потом в блеске и славе получать заслуженные награды и почести. Его хотя бы покормили? Врачу показали? Что, даже этого не сделали? Давай сюда свою хреновину, показывай.

На экране планшета допросная была видна до мельчайших деталей. Но никакого яйца в ней не было. По комнате бродил донельзя грязный и уставший мальчишка в лохмотьях, одной рукой поддерживая лишенные ремня штаны и волоча по полу ноги в ботинках без шнурков.

— Та-ак! — повторился император, с трудом сдерживаясь, чтобы не прибить не в меру ретивого служаку. — Чтобы через час парень, вылеченный, накормленный, отмытый и переодетый был у меня. Ясно?

— Так точно! Разрешите выполнять?

— Отдай команду своим, у меня к тебе ещё вопросы имеются.

Генерал извлек из кармана коробочку сотового телефона, набрал короткий номер, бросил в нее несколько несколько слов и вновь вытянулся перед императором.

— Что с теми бойцами, которых подобрали на месте боя? Чьи они? Что должны были сделать?

— Люди графа Орлова. После применения соответствующих мер убеждения, рассказали, что имели задачу ликвидации Песцова. Причина — личная неприязнь графа.

— Та-ак! — в третий раз произнес император, что было признаком крайнего раздражения. — Орлов что, решил, что ему всё можно? Что всё будет с рук сходить? Сколько уже на него жалоб в канцелярию поступало — собрание сочинений издавать можно! А сынок у него еще гаже папочки.

Пастухов стоял ни жив не мертв, надеясь только на то, что весь запал высочайшего гнева выльется на столь кстати подвернувшегося Орлова. А император продолжал:

— Интересно, знал ли Орлов о находке заранее? А если знал, то это уже не личная неприязнь, а государственная измена. А ты, видать, мышей не ловишь. Пацана ни за что прессуешь, а настоящих врагов в упор не замечаешь.

Это было по-настоящему страшно, когда государь переставал кричать и начинал говорить ласковым, вкрадчивым голосом.

— Значит, вот что, пока ещё генерал: чтобы Орлов был у меня здесь через полчаса. В любом виде. Песцов — через час. Где у нас не хватает начальника отделения ИСБ? Кажется, в Анадыре? Не дай тебе Предки сегодня ещё раз облажаться, завтра же поедешь новое место работы осваивать. А если мне хоть раз еще придется за твои выкрутасы перед людьми публично извиняться, ссылкой не отделаешься!

Первухин побледнел настолько, что по чистоте цвета вполне мог соперничать с мелом.

— Марш! — рявкнул Петр, и генерал на деревянных ногах вышел из кабинета, понимая, что удержать в себе удалось далеко не всё.

Глава 17

В подвалах службы имперской безопасности и не только

Видимо, есть справедливость на этом свете. По крайней мере, изредка она случается. Где-то высоко-высоко провернулись тугие шестеренки государственной машины, и пошла писать губерния. В дверях допросной щелкнул, открываясь, замок, и в комнату почти вбежали «злой» следователь и врач.

Человек в белом халате, едва глянув на Олега, нахмурился и выдал в адрес следака:

— Изверги! Парня ко мне в кабинет. Срочно! Бегом!

И, хотя Песцов был вполне в состоянии ходить, пара человек в черной форме подкатили каталку, уложили гимназиста на мягкий клеёнчатый матрасик и двое в черной безопасниковской форме повлекли агрегат следом за стремительно удаляющимся доктором. Бегом, как и было приказано.

В кабинете врача было, по крайней мере, тепло.

— Раздевайтесь, юноша. — сказал врач. Вон там, за ширмой, душ. Пока вы моетесь, вам принесут новую одежду взамен испорченной.

Что-то знакомое, где-то Олег это уже слышал. Ну что ж, помыться ему совсем не помешает.

Через десять минут Песцов, в новом белье от кутюр прошлепал на кушетку.

— Где это вы так отметились, молодой человек? — поинтересовался доктор. — Серьезных повреждений у вас, насколько я вижу, нет. Но выглядите вы так, словно вас не меньше часа крутили в бетономешалке.

— Скорее, в камнедробилке, — проворчал Олег.

— Мешалка, дробилка — никакой разницы. Ничего, сейчас я всё это поправлю.