Ниочема

Темно-серый минивэн с гербом Росомахиных на борту остановился перед литыми чугунными воротами. За ними, отделенный от шумного проспекта приличных размеров парком, стоял трехэтажный особняк, построенный в духе позапрошлой эпохи. Красивое здание, даже изящное. Евгений и сам бы не отказался пожить семьей в таком вот домике. Его череповецкое владение было, пожалуй, поскромнее. А тут этакий домина, да в центре Петербурга, да с парком… Бешеные деньги! Знать, Песцовы не так уж бедны, как о них принято считать.

В окнах было темно. Логично: беглецы благополучно добрались и легли спать. По-хорошему, надо бы подождать утра, а лучше — рассвета. Но… там его дочь! И этот Песцов. Маловероятно, что после этаких приключений у них достанет сил на что-нибудь этакое. Но отцовский инстинкт был сильнее, и Росомахин вышел из теплой машины на улицу. Поежился от пронизывающего ветра, поглядел на снег, ища те самые специфические следы. И нашел: отпечатки узких девичьих ступней. Этот Песцов, он что, девку босиком поволок? Евгений решительно толкнул калитку и зашагал по дорожке к парадному крыльцу.

Перед солидной дубовой дверью он задержался, поискав глазами кнопку электрического звонка. Не нашел и стукнул привешенным на шарнире молотком с навершием в виде не то лисы, не то еще кого в начищенную латунную пластину. Вышло неожиданно громко. В тот же момент отворилась дверь и на пороге воздвигся — иначе не сказать — дворецкий в одежде времен постройки дома.

— Что вам угодно, сударь? — строго спросил дворецкий.

— Мне угодно войти.

— Прежде назовите своё имя.

Росомахин подумал, что требование слуги вполне уместно. Он и сам бы не пустил в дом незнакомца, тем более ночью.

— Евгений Росомахин.

Кажется, слуга несколько смягчился. Он отступил в сторону, впуская позднего гостя.

— Насчет вас хозяин дал мне указания. Входите и следуйте за мной. Оружие оставьте в прихожей. Не бойтесь, его никто не возьмет.

— Со мной мои люди.

— О них мне хозяин никаких распоряжений не давал. Думаю, они вполне могут провести несколько часов в машинах. Или, если невмоготу, воспользоваться любой ближайшей гостиницей. Вы вольны войти в дом или остаться со своими ратниками.

Евгений, поколебавшись, отдал по рации приказание и вошел. Скинул разгрузку и бронежилет, вынул из набедренной кобуры пистолет, снял с пояса ножны с ножом. Но дворецкий не торопился вести его в дом.

— Оставьте оружие, — повторил он. — Иначе вам придется уйти.

Росомахин скривился, достал из потайного кармана малокалиберный пистолетик и добавил его в общую кучу.

— Вам напомнить, где и что у вас находится? — спросил слуга.

Евгению в его интонации почудилась издевка. В кучу оружия и амуниции легло еще два ножа.

— Прошу вас, — приглашающим жестом повел рукой дворецкий и сам пошел впереди, показывая дорогу.

Он привел гостя в небольшую гостиную, отделанную в нежных кремовых тонах.

— Могу я увидеть вашего хозяина? — спросил Росомахин.

— Разумеется. Но не прямо сейчас. У него сегодня выдались тяжелый вечер и еще более тяжелая ночь. Он лег только час назад и велел не будить его по меньшей мере до утра, а лучше до рассвета, разве что придет посланец императора.

— Тогда скажите: моя дочь находится в этом доме?

— Да.

— Но с ней-то я могу увидеться?

— Разумеется, но не прямо сейчас. Она отдыхает. У нее было сильное переохлаждение, бедняжка уснула прямо в ванне. Думаю, будить ее ради вашей прихоти было бы чересчур жестоко.

— В таком случае, может, вы раскроете секрет: какие распоряжения отдал ваш хозяин на мой счет?

— Никаких секретов, господин Росомахин. Вы вольны дождаться его в этой гостиной. Здесь бар с напитками. Если потребуется перекусить — вот шнурок для вызова прислуги. Если захотите прилечь — к вашим услугам этот диван и целая стопка пледов. И постарайтесь никуда не выходить из гостиной. Удобства вот за этой дверью.

Евгений посмотрел туда, куда указывал слуга. А когда повернулся обратно, в комнате уже никого не было. Галлюцинации?

Побродив по комнате, Росомахин открыл бар, оценил выбор и качество напитков, закрыл. Пить сейчас не стоило. Есть тоже не хотелось. Зато усталость накатывалась с каждой минутой всё сильнее. Он позвонил жене, успокоил её, потом плюнул на всё, скинул берцы, улегся на диван, укрылся первым попавшимся пледом и через минуту уже спал.

Как было здорово после ужаса ночной погони, после сумасшедшего бега босиком по зимнему Петербургу, проснуться в тепле, на большой мягкой кровати, на белых простынях и под толстым одеялом. Алёна потянулась, прислушалась к себе. Конечно, бесследно вчерашняя пробежка не прошла. Местами болело, местами саднило, но в целом все было удовлетворительно. Полчаса у целителя — и она будет как новенькая. Последние минуты прошлой ночи она помнила уже смутно. Кажется, Песцов привёл её в какой-то дом. Главное — в нем было тепло! Что было после, она помнила смутно и отрывочно, будто во сне: мягкие руки умелой горничной, горячая ванна, выгнавшая из тела остатки холода, любимый шампунь с ароматом луговых трав и теперь вот это замечательное пробуждение.