Ниоле: Обнаженная натура

— Конечно. Для экономии — святое дело. И ради добродетели. Вдвойне священно, — заговорщицки улыбнулась она.

— Как дивно мы друг друга понимаем. Там тепло, так что иди готовься.

— Леши, как я понимаю, не будет?

Она промокнула салфеткой губы.

— Нет, никакой особенный грим нам сегодня не нужен. И ты прекрасна своей естественностью. Так, чуть реснички, немного розового на губки… Ты это и сама можешь. Волосы распусти, ладно?

— Все? Тогда я пошла.

Он поймал ее за талию, когда она выходила из кухни, и чуть прижал к себе: вот видишь, я изо всех сил сдерживаю любовные порывы, но не всегда могу с собой совладать… Ниоле ответила ему, сжав его предплечье: да, я все понимаю, бедный ты, несчастный!

Сергей стоял за камерой, проверяя ее в последний раз, когда услышал за собой шлепающие шажки. Ниоле, одетая в снежно-белый махровый халат и тапки без задников, прошла мимо него и встала рядом со стулом.

— Чего делать надо? — спросила она совершено спокойно.

— Забирайся на стул — как на лошадку, верхом. Побудь леди Годивой. Пострадай за твоих подданных.

— Как скажешь.

И тут произошло то, чего Сергей так долго ждал и никак не ожидал получить так просто: Ниоле легко, даже без его просьб, скинула халат, под которым оказалась абсолютно голой, если не считать крошечных трусиков-танга бледно-розового, в цвет ее кожи, оттенка. Когда она села верхом на стул, тесемочка на бедре вообще стала незаметна. Ниоле поправила волосы и спросила, не оборачиваясь:

— Так нормально?

Сергей почувствовал, что в горле у него сразу высохло и он не может вымолвить ни слова.

— А? — повторила Ниоле, чуть оборачиваясь.

Сергей тихонько откашлялся:

— Да, вот так, чуть на меня… Ручку на бедро положи, так — горделиво.

Сергею удалось как-то унять это смешанное с невероятным удивлением… да, смущение. Он так долго добивался того, чтобы Ниоле перестала его стесняться, а когда это так неожиданно произошло, у него трясутся руки, отказывает голос… Он несколько раз нажал на кнопку.

— Так, Ниоле, — он постарался говорить возможно более деловито, — повернись анфас и сядь на краешек. Глазки подними к небесам, великомученица ты эдакая.

Ниоле спокойно развернулась, и почему-то видеть ее грудь Сергею было не то что неприятно — он бы мог хоть целый день пялиться на эти небольшие, но аккуратные выпуклости с бежевыми кружочками и розовыми каплями посредине… Как-то слишком вызывающе… Или она была сейчас чересчур греховно-доступна?

У него сладко-томительно заныло в совсем не подобающем для профессионала месте, но вид ее беззащитного, незагорелого тела, складочка, чуть заложившаяся на талии, когда она наклонилась вперед, были слишком притягательны.

— Ручками над головой изобрази что-нибудь… «Страшный суд» Микеланджело помнишь?

— Как не помнить… Хочешь меня «во адъ» обрушить?

— А что, это мысль, — многозначительно покачал он головой.

Постепенно успокаиваясь, он сосредоточенно нажимал на кнопку.

— Давай прервемся. Я свет переставлю.

«И призову к порядку своего лучшего друга… Цыц!»

— Как скажете, маэстро.

Прежде чем он успел ей помочь, Ниоле подхватила свой халат и накинула на плечи. Она подошла к окну и раздвинула пластиковые ленты жалюзи. Вид из студии был неважный, задний двор, но противоположное здание, к счастью, далеко.

— Соседи на тебя доносов не пишут?

— Пока уберегаюсь. Размялась? Давай в кадр.

Сергей убрал барный стул и поставил небольшую скамеечку, прикрытую тканью в цвет белого задника. Так будет легче вырезать на компьютере изображение.

— Залезай.

Ниоле опять, так же непринужденно, скинула халатик.

— Наклонись чуть влево… Волосы вперед сделай. «Персея и Андромеду» Пуссена помнишь? Вот изобрази мне ее.

— Фу, она же толстая! — выпучила Ниоле глаза и состроила ему гримасу.

Сергей успел нажать на кнопку.

— Будешь хулиганить — я тебя компьютерной графикой до рубенсовских параметров догоню или твою голову на Раечкин торс насажу.

— Да, с операторами и фотографами лучше не ссориться.

Они сделали еще десятка два снимков.

— На сегодня достаточно. Спасибо вам, уважаемая Ниоле Павловна, за добросовестный труд.

— Каково слышать, как тебя называют по имени-отчеству, пребывая в наряде Евы.

«После грехопадения», — заметил Сергей.

— Да, я все думал, кого ты мне напоминаешь?

— И кого? — поинтересовалась она, накидывая халатик.

— А Еву Кранаха. Она там тоже рыженькая и кудерчатая.

— Ой, не надо! Там Адам такой противный… А что у нас сегодня еще?

— Ну, ты свободна, я сейчас домой, на компьютер. Завтра днем подъеду к тебе с дискетой…

«А тебе она нужна? Скажи!»

— …чтобы не рисковать пересылкой по Сети. Правильно?

— Правильно, — не совсем уверенно ответила Ниоле.

Сергей чувствовал, что она внимательно на него смотрит, но делал вид, что безумно занят камерой.

— Не хочешь ждать до завтра…

«Или не доверяешь…»

— …поедем сейчас ко мне. Или приезжай вечером. М-м?..

— Я приеду. Вечером.

Сергей украдкой взглянул в ее сторону. Она стояла метрах в трех, положив руки в карманы халата, в смешных тапках с помпонами, явно только что купленных.

— Приезжай. Хочешь, я пиццу закажу?

— Тяжеловато на ночь.

— А ты поздно освободишься?

— Не знаю.