Ниоле: Обнаженная натура

— Ой, сюда нельзя! — взвизгнула Ниоле, когда он стал открывать дверь.

«Ага, пацана она вот не стесняется! — снова нехорошо екнуло у него в груди. — Ну, это вроде как по работе… Интересно, что-то на этот счет в ее исследовании имеется? Кто, кого и при каких условиях стесняться должен…»

— Серега, а Серега? — вмешался в его душевные переливы петушиный голос Леши. — Работу прими!

Сергей оглянулся. Стилист вел, держа за руку, как в полонезе, Ниоле, одетую в бархат. На голове, в ложбинке между валиками волос, была прикреплена какая-то блестящая штука, сердечком спускавшаяся на лоб.

— Как, подходяще?

— Подходяще, — задумчиво ответил Сергей.

— Со всем возможным соблюдением исторической правды, — сказала Ниоле, едва шевеля густо накрашенными в тон платью губами.

На ее белом лице красовались два ярких пятна румян. Глаза, не обведенные контуром, и без туши казались маленькими и подслеповатыми.

— Ну, раз специалисты единодушны во мнении, приступим. Леша, еще тут побудешь?.. Давайте, ваше королевское величество, на середину. Свет на вас подкорректируем.

Сергей пришел в свое обычное состояние — когда он не видел даже, одета ли девушка, и если одета, то во что, — главное, что из этого можно слепить. Он начал командовать Ниоле, словно она была профессиональной моделью, — подними подбородок, лицо в три четверти влево. Она довольно сносно все это проделывала, и он спросил, переставляя софит:

— Ты что — в школе моделей училась?

— Нет, просто видела, как мои девочки работают, — ответила Ниоле, поводя плечами, — наверное, устала.

У Сергея на камере закончилась карта.

— Все, перерыв, — сказал он, отрубая большой свет.

— Грим поправлять? — осведомился молчавший все время Алеша.

— Глазки чуть подрисуй. И румянцы эти чахоточные растушуй поестественнее. Я пару-тройку крупешников сделаю.

«Для внуков».

— Лешечка, а ты мою Пусю не причешешь? — спросила Ниоле, сидя на табуретке с закрытыми глазами, пока он запудривал ей пятна на скулах.

— Чё ж не почесать… Все при деле.

— Только не здесь!!!

— Да не боись ты, аллергик хренов.

Ниоле фыркнула, так же не открывая глаз.

— Я в кладовку пойду, — меланхолично добавил Леша.

Сергей переставил камеру пониже и включил свет. Ниоле выглядела прелестно, более естественно и жизнерадостно.

— Королевское величие изобрази по мере возможности… Величие, а не спесь… Скажи себе мысленно: «Мы, божьей милостью королева Великобритании…»

— Она всю жизнь Марии Стюарт завидовала.

— Неужто? Тогда изобрази это.

Изобразить королевскую зависть Ниоле тоже не сумела, но Сергей сделал дюжину ее портретов. Появился Леша с железной расческой, сосредоточенно рассматривавший царапины на руках.

— Шерсть с себя в толчок стряхни, — зажимая нос ладонью, погудел Сергей.

— Да я всю кошку туда бы спустил… Царапается, зараза.

— Вы что, зоомазохисты, сговорились? Моя Пуся — чемпионка Москвы!

— По бегу за котами? — спросил Сергей.

— По красоте!

Ниоле умильно улыбнулась:

— А сфотографируй нас с Пусей? Елизавета — она кошек любила…

— Давай живо. Пока меня еще не проняло.

Ниоле, подхватив подол пальчиками, унеслась в подсобку за реквизитом. Сергей отметил, что она совершенно освоилась с костюмом. Значит, освоится и с его отсутствием…

Вернулась модель с кошкой на руках. Кошара была большая, мохнатая, медно-рыжая и с белым пузом. Она таращила желтые глаза и гнусно выла.

— Осторожно, платье, ты, когтястая! — цыкнул Сергей на Пусю. — Оно полторы штуки «зеленых» стоит.

— Ага, она поняла. Пуся, солнышко, смотри, сейчас птичка вылетит!

Сергей сделал еще несколько снимков, и Ниоле унесла выворачивающееся из ее рук животное. Он выключил свет — в студию уже начало заглядывать солнце. Вернулась Ниоле.

— Леша, переодень девушку и сделай ей повседневный макияж.

— Как скажете, шеф.

— А зачем? — спросила Ниоле.

— Ты домой в таком виде почапаешь?

— А что? Нормально, — кокетливо улыбнулась она.

— Как хочешь. Но платье отдай.

Ребята ушли в гримерку, а Сергей поставил поближе к окну высокий стул, явно похищенный прежним хозяином из какого-то бара.

«Добью эту карту — сделаю с ней несколько современных видов. Пусть привыкает».

Леша с Ниоле отсутствовали как-то подозрительно долго, и Сергей решил посмотреть, чем они там заняты.

Леша стоял за спиной Ниоле и, держа ее голову за виски, поворачивал туда-сюда. Он скептически выпятил губу и рассматривал девушку в зеркало. На веки он нанес ей кирпичного оттенка тени, и по контрасту глаза у Ниоле сделались совсем зелеными.

— Ну, чего — готовы, птенцы гнезда Сергеева?

— Гото-овы… — неуверенно протянул Леша.

— Тогда давайте на площадку.

— Торопишься? — меланхолично уточнил Леша.

— Я думал, ты торопишься.

— Да нет…

«А, понравилась она тебе! Готов в свое время пахать…»

— Просто свет естественный уйдет.

— А что ты хочешь делать? — спросила Ниоле, скосив глаза, потому что Леша держал ее голову.

— Отработать долг хочу — тебя с твоим кошенсалем снять.

— Ой, правда?

— Да, и давай скорее, у меня уже в носу свербит.

— У, бедный… Но я же не знала.