Niro. Сборник рассказов.

Зуб (или Муха?) опустился перед монитором на стул и навел «мышку» на последнее непрочитанное письмо, едва не закрывая глаза, как в детстве — казалось, что в поле просмотра сейчас должно появиться что–то крайне жуткое, неприятное, отвратительное. Щелк! — и письмо раскрылось, как лопнувший арбуз, явив взору Миши огромный рисунок в стиле «граффити» — фантасмагория красок, переплетение узоров, непонятные стилизованные знаки какого–то слова из приблизительно десятка букв…

Постепенно Муха сумел сложить из разноцветных нитей слово «ЭНДОРФИН». Это было что–то, напоминающее название наркотика — рифмовалось с «морфином», отчего казалось очень отвратным, из запретного мира сигарет, оружия, наркотиков, проституток… Ранее это слово Мише не встречалось, это было абсолютно точным.

Прокрутив письмо дальше, за рисунок, Муха нашел несколько достаточно абсурдных строк, но он уже привык, что все, что с ним случается, имеет смысл, в связи с чем относиться ко всему необходимо с повышенным вниманием. Строки несли в себе какой–то скрытый смысл, и вместе с «ЭНДОРФИНОМ» должны были внести ясность в теперешнее состояние его как человека.

«Почему шаман бьет в бубен? Как формируется оргазм? Что делает человека ди–джеем? ОТВЕТ ПРОСТ: ритм главенствует во всем вышеперечисленном; ритм — твое оружие, эндорфин — твоя пуля. Вся правда — у Ника. Жди правды. Сохрани файл. Fly_Master.»

В письме было вложение; Муха не сразу его заметил, только по прочтении самого письма, глядя на рисунок, достойный Дали, он обнаружил значок скрепки над текстом. Файл имел достаточно агрессивное название «Attack #1» и расширения не имел. Муха сохранил его в специально созданную папку, будто чувствуя заранее, что файлов от Повелителя Мух будет еще много; после этого он попытался открыть его, но ни одна из имеющихся на компьютере программ не сумела этого сделать. Размер файла был относительно мал, несколько десятков килобайт; Миша в последний раз взглянул на «Атаку №1» и наконец–то отключился.

Ждать начала «атаки» пришлось недолго.

4. Внутри.

Ник объявился достаточно быстро — через двое суток после загадочного письма с рисунком. К тому времени Муха уже хорошо знал, что эндорфин — это естественный аналог наркотика, вырабатываемый гипоталамусом человека в стрессовых ситуациях для создания специфических эмоций (к коим относился и оргазм, упомянутый в тексте). Проштудировав стрессовую теорию Чарльза Селье, Муха понял, что эндорфин — это не такая уж и плохая вещь, несмотря на явную аналогию с наркотиками. Единственное, что никак за эти дни не увязывалось в одну цепочку — это то, каким образом все происходящее связано с ним, Михаилом Зубковым по прозвищу Муха.

Исходя из теории Селье, Муха сейчас находился на второй стадии формирования стрессовой реакции — на стадии повышения внимания к происходящему. Это выражалось и в его интересе к предмету последнего письма, и к настороженности в Сети, где он стал более чутко относиться к своим проникновениям на глубжележащие уровни, и к поиску Ника в каждом встречном прохожем. На данном этапе (или в текущей фазе) количество эндорфина была еще невелико, еще существовала вероятность обратимости стресса; все еще могло оказаться призрачным бредом и постепенно рассосаться, как синяк. Но каким–то новым, приобретенным за последнее время чувством Муха понимал, что обратного пути нет и не будет.

Все это время он помнил о существовании на своем винчестере файла с таинственным названием «Attack #1». Это ружье на стене тоже должно было выстрелить в самом ближайшем будущем…

Ник появился как всегда из ниоткуда. Просто сел рядом с Мухой на сиденье в полупустом вагоне метро — как будто соткался из воздуха, положив руку на плечо парню. Миша был, в принципе, готов, к подобной неожиданности, сложил пополам газету, которую привычно читал по пути домой и поднял глаза на собеседника.

Ник, хитро прищурившись, сверили взглядом Муху. Разговор не начинался. Громыхание вагона казалось единственным звуком, способным существовать здесь, под землей — поэтому, когда Ник все–таки открыл рот, это показалось довольно нелепым, и Муха улыбнулся, не сдержавшись.

— Ты очень хотел знать, что происходит с тобой и твоим мозгом, — разъясняющим тоном начал Ник. — Я чувствовал, как из тебя исходят флюиды непонимания. Сегодня день, когда тебе необходимо, наконец, узнать, что за таинственные изменения проникли в твое сознание, в значительной степени изменив его.