Nirvana: Правдивая история

Сложнее всего было войти: на скамейке была фотография Курта в детстве с датами жизни. Такой шок – сразу ничего перед собой не видишь. Мы прошли к нашим местам и сели. Передо мной сидел Лэнеган с опущенной головой, и я начал всхлипывать. Я не мог остановиться до самого конца службы. Я словно застыл, но не мог перестать плакать. Я посмотрел через проход и увидел, что на таком же месте сидит сгорбленный плачущий мужчина, и я узнал отца Курта.

На следующий, кажется, день «Сиэтл таймс» вышли с фотографией Курта, лежащего в оранжерее, на обложке, и видеть это было отвратительно. А если бы там лежал сын главного редактора – как бы они тогда запели? Я сложил газету вчетверо и тщательно порвал на множество кусочков над мусорным баком.

Дополнение: Эверет Тру

8 апреля 1994 года я был в Цинциннати, штат Огайо, когда мы со Стивом Галликом впервые услышали о самоубийстве Курта Кобейна.

Мы приехали взять интервью у Бека, одной из восходящих звезд «Gold Mountain», записавшего модный гимн «Loser». Я приехал прошлым вечером, чтобы застать концерт такомской скейт-гранж-группы «Seaweed» в местном клубе, который также являлся автоматической прачечной. Хотя у двух музыкантов был грипп, бывшие саб-поповцы были в отличной форме, напоминая мне о той потрясающей силе и энергии, которая когда-то пленила меня в сиэтлской музыке. Стив прилетел на следующее утро, и мы ждали, когда наш объект освободится. Это был день, какие часто выпадают в путешествиях: серый, скучный и нескончаемый. Впрочем, мы с нетерпением ждали, что на неделе пообщаемся с любителями «Cheap Trick» из группы «Guided By Voices» в соседнем городке, Дейтоне.

Нам уже сообщили, что и у Бека тоже грипп и что он, возможно, отменит и вечерний концерт все в той же прачечной (на разогреве должна была выступать малопонятная лос-анджелесская женская поп-группа «That ОО9»), и наше интервью. И вот мы сидели у меня в номере, отдыхали, смотрели MTV и CNN, читали журналы. Альбом «Hole» «Live Through This» уже должен был выйти, и Стив, довольно целомудренный человек, был шокирован некоторым фотографиями Кортни. «Что на это сказал бы Курт?» – спрашивал он меня пару раз. Впрочем, несмотря на погоду, настроение у нас было хорошее: за последние лихорадочные недели мы встретились впервые. И тут зазвонил телефон. Было около 11 утра.

Трубку взял Стив. Это оказался Пол Лестер, мой редактор из «Мелоди мейкер» – не самый деликатный человек.

– Что там насчет смерти Курта Кобейна?

– Не знаю, о чем ты говоришь, – отвечает Стив. – Говори нормально, а?

Я смотрю на Стива. По его виду ясно: что-то не так.

– Это Лестер, – объясняет он. – Он утверждает, что ходят слухи о самоубийстве Курта.

Я беру трубку и говорю ему, что нам ничего не известно, но я сейчас позвоню в пару мест, узнаю и сразу же перезвоню. Он просит меня поторопиться, потому что в офисе «Мейкер» собралась толпа журналистов, которые специально припозднились, чтобы узнать, правда ли это. Мы со Стивом переглядываемся: кажется, что рушится мир … и тут мы оба понимаем, что это правда. Курт покончил жизнь самоубийством.

Не знаю, почему мы это поняли. Ни один из нас даже не представлял себе, что у Курта были суицидальные мысли. Оба мы считали эпизод в Риме простым несчастным случаем. Я был в этом уверен, несмотря на то что мне после этого звонила Кортни и спрашивала, нравится ли мне идея метода «встречи с любовью» для преодоления его героиновой зависимости. Я ничего не знал о таком методе, но ответил, что стоит попробовать все, что может помочь Курту разобраться в жизни. Потом мне звонила еще Дженет Биллиг из «Gold Mountain», личный менеджер Курта, чтобы убедить меня, что психически с Куртом все в порядке.

Следующие ЗА минут прошли в давящей неизвестности; я звонил по всем номерам, какие помнил: в «Gold Mountain», в «Bad Moon» (пресс-агенты «Nirvana» в Британии), своим источникам у Геффена, в дом Куртни – нигде не отвечали. В итоге мне пришлось позвонить биографу «Nirvana» Майклу Азерраду в Нью-Йорк. Я не хотел. Мне этот человек не нравился. Я считал, что менеджмент«Nirvana» выбрал его для написания книги только по причине его «беззубости».

– Да, это правда, – сказал он. – Мы все собираемся в Сиэтл. И тебе советую.

Тогда меня это предложение поразило. И до сих пор удивляет.

Какого лешего мне было делать в Сиэтле? Возможно, Майкл намекал на то самое определение моих занятий, которое проорали мне в поезде Брайтон-:-Лондон несколько лет назад и которое я тогда яростно отрицал: «Да ты просто сраный музыкальный журналист!» Неужели это все, что осталось от многолетней дружбы: я должен выполнять свою работу?

Я пересказал новость Стиву .