Нищета. Часть вторая

Произошло то, что должно было случиться: г-н Марселен опять встретил Анну и, несмотря на ее мольбы, последовал за нею. В тот день она шла на тайное собрание; чтобы отвести подозрения, оно должно было состояться у высоких белых стен кладбища Пер-Лашез. Ведь гулять разрешено всем! Собрание было немногочисленным; участники держались небольшими группами, как будто в ожидании погребального шествия. К несчастью, г-н Марселен, провожая Анну, очутился в обществе заговорщиков. Его никто не знал, и Анне пришлось давать объяснения, до такой степени его раздосадовавшие, что он затеял ссору с двумя ее русскими друзьями. Появилась полиция, и бедняга слишком поздно понял, что помешал тайному собранию, участвовать в котором верующему было не к лицу. Эти люди считали, что их задача — разрушить прогнившее здание старого социального строя и очистить место для тех, кто придет им на смену.

Анну и ее товарищей, Михайлова и Петровского, арестовали просто потому, что полиции надо было кого-нибудь задержать. Никто из них не назвал своего имени: они знали, что это навлечет беду на других, и условились молчать, пока не наступит назначенный заранее день. Тогда им достаточно будет сообщить, кто они такие, чтобы их выпустили из тюрьмы и отправили за границу, ибо во Франции отнюдь не в ходу гостеприимство, присущее арабам.

Итак, Анна рассчитывала выйти на свободу раньше своих новых подруг, ибо близился день, назначенный для раскрытия ее инкогнито. Каково же было удивление всех троих, когда выяснилось, что фамилия Анжелы стоит первой в списке освобождаемых!

Ларчик открывался просто: Николя, узнав о поездке Анжелы и тетушки Николь в приют, решил, что ему, может быть, удастся найти Клару, выселив Анжелу. Освободить девушку, числящуюся проституткой, так же легко, как и засадить ее в тюрьму. Поэтому он тотчас же привел в исполнение свою блестящую мысль и поручил Жан-Этьену с Гренюшем установить за Анжелой слежку.

У Николя было теперь немало хлопот. Честолюбие Амели непомерно возросло; с некоторых пор она устраивала ему ужасные сцены, требуя, чтобы он на ней женился, и угрожая скандальными разоблачениями, которые могли немало повредить «виконту д’Эспайяку». Впрочем, неприятности не уменьшали его рвения: он положительно был создан для службы в полиции.

Когда вызвали Анжелу, сестра Кривошейка находилась в мастерской. Освобождение девушки сильно раздосадовало надзирательницу: с тех пор как ее покалечили, ей казалось, что при виде чужих несчастий шея ее чуточку выпрямляется…

Спустя несколько дней личность Анны и других русских была установлена; как они и ожидали, их выслали из Франции. Анна избрала германскую границу, потому что оттуда было ближе в Вогезам, где жил дядя Клары. Когда сопровождавшие ее полицейские уехали обратно в Париж, она снова перешла границу и пешком, в простой крестьянской одежде, направилась в Дубовый дол. На расспросы она отвечала, что идет к родственникам.

XVIII. В доме священника

Дубовый дол — тенистая лощина, укрытая высокими, поросшими лесом хребтами Вогезов. В селении всего два или три десятка домиков, крытых соломой. Долина плодородна; летом хлеба волнуются в ней, как море; осенью на склонах холмов зреет виноград. Лес — с одной стороны, горы — с другой подошли так близко, что долина всегда остается под их благодатной сенью. Виноградные лозы сгибаются под тяжестью гроздьев, зерна тесно сидят в налитых колосьях; трава густа и высока. Но, несмотря на щедроты природы, люди здесь живут и умирают нищими. Их дети, резвящиеся вместе с ягнятами на лугу, знают о предстоящей им нужде не больше, чем эти ягнята о ноже мясника…

В этом всеми забытом уголке живут семьи, давно породнившиеся между собой. Никто не покидает общину — ни чтобы жениться, ни чтобы умереть. Лишь ежегодный рекрутский набор вырывает из числа местных жителей нескольких молодых людей, как Шейлок[28] — кусок мяса в уплату долга. Если война и болезни пощадят их, эти юноши возвращаются в Дубовый дол, женятся и растят малышей; те, выросши, поступают в свой черед точно так же. Лишь двое — парень и девушка, по имени Клод и Клотильда, уехали в Париж. Несомненно, они плохо кончили, так как не вернулись назад. Говорили, что по ночам сквозь шелест листвы можно расслышать жалобные голоса: «Помолитесь за нас!»

С незапамятных времен в пещере за Дубовым долом обитала семья Дареков. Потомки кельтов, они из поколения в поколение сохраняли высокий рост, светлые волосы и синие глаза.

Двойной ряд дубов окаймляет деревню, — словно ограда, за пределы которой невозможно выйти. Все деревья — с дуплами, многие уже повалились от старости.