Нищета мозга

способностью быстро оплодотворять большое число самок и дистанцироваться от выкармливания и первичной социализации потомков. Для женщин полигамия не менее характерна, чем для мужчин, но до тех пор, пока она не отягощена первыми репродуктивными результатами. Наличие детей вынуждает заниматься их инстинктивным обслуживанием, что ставит женщин в большую зависимость от социальных инстинктов.

Значимые изменения в эволюционной динамике накопления половых различий в мозге произошли с появлением искусственного отбора. Возникновение механизма закрепления поведенческих особенностей ускорило половую дифференциацию головного мозга. Не нуждается в особых доказательствах репродуктивная эффективность социального женского конформизма. Несколько миллионов лет подряд мы искусственно совершенствовали женский и мужской мозг для выживания и эффективного освоения планеты. Стоит ли удивляться, что страстная женская любовь к мужчине легко сменяется ещё более искренними и глубокими чувствами к богатому и социально успешному конкуренту.

Чувства в обоих случаях абсолютно честные, глубокие, а в стабильной социальной обстановке могут продлиться до взросления общих потомков. Вместе с тем нужно учесть, что эти романтические отношения являются поведенческими производными лимбической системы, которую мы унаследовали от рептилий и архаичных приматов. Как было изложено выше, инстинктивно-гормональная регуляция поведения нацелена на добывание пищи, размножение и доминирование. Никакого отношения к морали, нравственности, совести и другим социальным инстинктам эти формы поведения не имеют. Наоборот, они находятся в жесточайшей конкуренции, вызывая к жизни проблемы двойственности сознания. Поскольку речь идёт о самом главном — переносе генома в следующее поколение, — результат выбора большинства невест вполне предсказуем. Немного помучившись, гордая невеста использует лимбическую логику и врождённые формы поведения наших далёких предков. Её выбор будет чаще всего

определяться биологическими преимуществами конкретного избранника. Она инстинктивно влюбляется в перспективу безбедного существования — своего и своих детей.

Надо отметить, что мужская половина человечества ничем не лучше женской и в большинстве случаев использует ту же логику, немного осложнённую выраженной полигамией. Эти явления надо восприримать как следствие особенностей эволюции головного мозга человека, а не как морально-нравственную тупость, отсутствие совести или бытовой эгоизм. Наш несчастный мозг, подвергаясь жёсткой социальной дрессировке, всеми силами пытается противостоять обезьяньей лимбической системе. Даже в этом случае вероятность победы коры над инстинктивно-гормональным выбором полового партнёра очень маловероятна. Однако само появление «душевных» мук невесты, убегающей к более состоятельному и перспективному жениху, уже очень примечательно. Регулярное воспроизводство схожих по смыслу страданий является гигантским шагом в эволюции мозга. В похвалу человечеству можно сказать, что таких противоестественных страданий животные испытать не могут. Мы не виноваты в нашем обезьяньем прошлом, что позволяет более снисходительно относиться к регулярным попыткам отращивания любимых хвостов.

Причина возможности осуществления рассудочного поведения кроется в длительном искусственном отборе носителей социальных инстинктов. При вне-геномном наследовании важным объектом отбора стали конкретные носители «человеческих» центров хранения социальной информации. Ранее была изложена последовательность событий, приведшая к появлению лобных областей вследствие социального обмена пищей. В их эволюционном увеличении решающую роль играли женщины, вынужденные постоянно делиться пищей со своими потомками. Ассоциативные функции возникли вторично и являются своеобразным артефактом этого процесса. Реальное давление отбора испытывали женщины, а мужчины получили

ассоциативные центры в качестве генетического бонуса половых различий.

Аналогичные события происходили и в других отделах мозга. Эволюционная история происхождения половых различий началась около десятка миллионов лет назад. Вполне понятно, что репродуктивные центры мозга архаичных приматов эволюционировали намного быстрее, чем лобные области. По этой причине мы видим наличие полового диморфизма в строении борозд коры и массе мозга уже у шимпанзе, орангутанов и горилл (Савельев, 2005, 2010). У самок этих приматов мозг всегда меньше, чем у самцов. Разница, как и у человека, сохраняется при учёте различий в размере и массе тела. У современных женщин мозг меньше, чем у мужчин, на 30 - 250 г. Такой разброс обусловлен этническими и расовыми различиями (Савельев, 2005).