Нищий. Дикие земли

Отложил в сторону и фонарики, отложил обручи, остались только какие-то штуки наподобие брошек из яркого цветного материала и ещё какая-то мелочь. Решил – когда транспортёр опять войдёт в зону спутникового приёма, расспросить Егара, что за артефакты нам тут наложил Красст. В конце концов, я ссыпал все артефакты назад, в мешок, оставив лишь одну 'брошку' – уж её точно хватит на оплату двух-трёх лопат, а скорее всего и на три воза с лопатами, если я правильно представлял стоимость артефактов. Знать бы, что это такое – совсем было бы хорошо. Плохо то, что связь с искином оборвалась, когда мы вышли из зоны, покрываемой двумя оставшимися спутниками связи. Ну да что теперь поделаешь…что есть, то есть.

'Ковчег' остался в сухом русле степной реки, давно не наполняемом водой, а мы пошли в селение пешком – я, Каран, Бабакан и Грракх. Тррану я попросил остаться для охраны транспортёра и остальных спутников, да и ни к чему было таскаться большой компанией, да ещё с двумя огромными то ли собаками, то ли тиграми.

Грракх опять строго-настрого был предупреждён, чтобы не показывал своей настоящей сущности – собака и собака – чтобы шёл рядом со мной возле левой ноги, чтобы никого не разрывал на части и не утаскивал на плече что-то вроде быка или коровы – в общем, не делал того, что не делает настоящая собака.

До Тартакона было идти километра два, и мы прошли это расстояние минут за двадцать. Я и Грракх ничуть на запыхались, а Каран с Бабаканом вспотели и ругались ругательски – Бабакан заявил, что если некий Викор не хочет быть настоящей свиньёй, он должен допустить несчастного гнома к холодному пиву и большой порции баранины со специями.

Некий Викор конечно не хотел стать свиньёй, а потому заверил, что как только мы попадём в селение, несчастный гном получит огромную миску самой наперченной баранины, какая есть в округе, а самое главное – ведро холодного пива. После этого Бабакан повеселел и зашагал гораздо быстрее – ведь каждому нужен стимул, это точно, подумал я глядя на бодрого гнома.

В Тартакане ничего не изменилось, если забыть про то, что его лучший и главный дом сгорел дотла вместе с его содержимым – уважаемыми городскими бандюками.

Уступая дорогу стаду коров, гонимую трёмя пастухами в сторону рынка, я поинтересовался у прохожего, по виду наиболее разумного, (главным критерием определения разумности при этом было отсутствие слюнотечения изо рта и непроизвольного выпадения языка), чтобы узнать, кому отнести артефакт для получения наиболее справедливой оплаты. Он пояснил, что все торговцы тут абсолютное жульё, а вот его двоюродный брат Арсаган отличается необычайно честностью и конечно даст пришедшим лохам настоящую цену за артефакт. Делать было нечего – пришлось идти к этому самому Арсгану, чтобы хотя бы прицениться.

Идти было довольно далеко – практически через весь городок – конечно, торговец жил возле рынка, где у него был дом из двух этажей, с лавкой на нижнем.

Арсган оказался довольно улыбчивым и приятным на вид человеком, типичным аферистом чистых кровей, который сходу предложил нам за артефакт два золотых. Насколько я знал, мнемонизатор, к примеру, в империи стоил десятки тысяч золотых, что же могла стоить эта 'брошь' я мог только догадываться – но уж точно не меньше нескольких сотен.

Я молча положил в карман артефакт и повернулся к выходу.

Торговец тут же всполошился и закричал:

– Эй, эй, ну кто так делает?! Мы только что начали торговлю, ну не нравится моя цена, предложи свою! Чего сразу-то уходить?

– Тысяча золотых

– Да ты что?! Да кто тебе даст столько?! Да в жизни никто не даст тысячу золотых!

– Послушай меня, Арсган, кочевники больше не будут приходить сюда торговать артефактами, потом цена их вырастет многократно. Учти это на будущее. А эта вещь стоит своих денег, я знаю. Дураков можешь поискать где-то ещё. Ну что, готов заплатить мою цену, или так и будешь мозги крутить?

– Пятьсот золотых! И ни монетой больше!

– Ага. Уже не два золотых. Это уже лучше. Тысяча золотых, и ни монетой меньше.

– Шестьсот золотых!

– Тысяча золотых.

Это продолжалось бы ещё долгое время, скоро мне это надоело и я вышел из лавки скупщика с восемьюстами золотыми в плотном холщовом мешке.

Почти два килограмма золота оттягивали мне руки и я торжественно вручил их Бабакану. Пусть тащит, упирается – не начальнику же пыхтеть на солнце, таская тяжести – это заявил Бабакан, пребывающий всё ещё в недобром расположении духа.

Мы купили три лопаты, и наконец-то смогли посетить заведение, о котором мечтал гном – пошли в трактир.

Трактир был тот же, в котором мы ночевали прошлый раз – тот же трактирщик, тот же гомон голосов в обеденной зале.

Наша компания решительно двинулась к дальнему столику в углу, с лопатами в руках и в сопровождении 'пса'. Трактирщик выскочил из-за стойки и преградил нам путь:

– Нельзя сюда собак! Только люди! Ну и гномы – поправился он – я не буду обслуживать с собаками!

– А если я тебе в глаз дам? – угрожающе прогудел Бабакан

Я заметил, как из-за столика в углу к нам выдвинулся вышибала и остановил Бабакана: