Нисхождение

Отряд залег за ближайшие местные укрытия – корни и стволы деревьев, валежник, пеньки, неровности грунта, паля во все стороны, толком не видя противников. Те же, напротив, вели планомерный отстрел на выбор. Пули щелкали по деревьям, срезали ветки и ковыряли грунт вокруг. Сплин коротко выглянул из-за бревна, в одну секунду ставшего его лучшим другом и единственным спасением, чтобы оценить, откуда бьют. Он заметил характерный контур дульного пламени вражеского пулемета в нескольких десятках метров левее. Впереди лежал раненый Джейсон, который несколько секунд ранее шел в колонне перед Чибисом, а теперь в шоке рассматривал свой развороченный живот и пытался удержать расползающуюся требуху внутренностей, все еще не веря, что это случилось именно с ним. Действие развивалось столь стремительно, что несколько секунд психика Сплина еще по инерции находилась в состоянии относительного равновесия, несмотря на наблюдаемые события. Едва он успел занырнуть обратно, как щедрая очередь начала крошить верхнюю кромку бревна, несколько пуль попали в лежащего поперек Чибиса, тот вздрагивал от гидродинамических ударов как живой, хотя точно был убит первой же пулей в голову. Вот тут-то волна паники опустошающе прокатилась по душе Сплина, словно приступ тошноты от внезапной невесомости, разлагая волю, вызывая слабость мускулатуры, снижение координации движений и мыслительных способностей. Одно дело, когда бой кипит вокруг, как некое обезличенное стихийное бедствие, а другое – адресный обстрел и персональная угроза гибели, что выделяется даже на фоне смертельно опасного окружения. Сплин понимал, что если поддаться накатившему страху, то он затопит сознание целиком, напрочь вытеснив разум, и человек превратится в скулящий от ужаса трясущийся студень, неспособный постоять за себя, а потому обреченный на позорную смерть. Следовало немедленно сосредоточиться, спланировать и предпринять какие-нибудь осмысленные действия.

Чибис, несмотря на щуплое сложение, при жизни был весьма вынослив и тащил полуавтаматический 43-милиметровый гранатомет с шестизарядным магазином револьверного типа. За него он, очевидно, и поплатился, в глазах нападавших став опасным противником и важной целью. Сплин прикинул, что из автомата дадут пальнуть несколько раз, а потом подловят и подстрелят или обойдут и все равно подстрелят. Короче, нужен был новый масштаб, иначе хана. Он подтянул тело Чибиса поближе, стащил с него гранатомет, затем отполз чуть назад, отклонился на спину и, оставаясь под прикрытием бревна, высадил поверх него весь барабан осколочных гранат по деревьям над местом, где засек дульное пламя пулемета. Разлет осколков в значительной мере ослабила или поглотила растительность, но задумка в целом сработала: пулемет замолчал, и интенсивность стрельбы из пораженного сектора поутихла.

Сплин расстрелял в сторону врага магазин с дозвуковыми патронами, примерно ориентируясь по звуку и вспышкам, поставил обычные, соображая, что делать дальше. Судя по направлениям, с которых велся обстрел колонны, это была старая добрая засада прямым углом, так что отряд оказался в коробчатой зоне поражения спереди и слева по ходу движения. Назад по старому курсу отступать было опасно, так как там вполне могла подпирать группа преследования. Уходить в сторону – тоже идея не фонтан: многих успеют перещелкать, кроме того, может, имеется и группа охранения, которая только и дожидается, что отряд ломанется прямо к ним на стволы или в минную ловушку. Порой, когда выходы из критической ситуации немногочисленны и очевидны, это, вполне возможно, не выходы, а расчетливо приготовленные входы, ведущие не к избавлению, а в окончательную западню. Критический приступ начального страха схлынул по интенсивности до «рабочего» уровня обостренного ощущения опасности, но ситуация была по-прежнему тупиковая, снова возникло некое фаталистическое чувство, что он уже сорвался в пропасть, но еще не достиг невидимого пока дна.

– Длинный, не тормози – меняй укрытие! – предупредил по рации Хоу.