Нить Ариадны

– Тьфу! Идиот! – сержант отвесил ему затрещину. – Кто сказал, что эти способности у тебя еще будут? Что ты вообще останешься «танком»? Думать, потом делать! Не наоборот!

– Виноват, – с готовностью согласился Лирой.

– Да ну тебя нахрен, кудрявый! – раздраженно отмахнулся Битик. – Юфирь, ты пойдешь старшей! На первый раз так, а там разберемся.

Лирой обиженно засопел, но промолчал. В душе он видел себя только лидером, отдать власть девчонке унизительней вдвойне. Хотя, так для нас даже лучше. У Юфири есть мозги, только она их лишний раз не показывает.

Логичнее было бы передать руль мне. «Ясновидение» – лучшая сверхспособность для командира, но моя репутация во взводе стремилась к нулю. Битик считал меня исчадием ада.

– Так, ладно… – он хлопнул в ладоши. – Пора. Собрались и пошли.

Взвод развернулся, и мы по одному стали спускаться в провал. Лирой пошел первым, за ним Пухлик и Юлий. Я ростом не вышел, поэтому держался за близнецами.

– Юфирь! – остановил ее Битик. – Держи. Кристалл на вход. – Из мешочка он осторожно вытряс на ладонь янтарное зернышко. – Следующий найдете сами. Без него не выпустит. Верни мне всех живыми! Поняла?

Девушка поправила ранец и улыбнулась.

Мне ее улыбка не нравилась. Нет, с лицом и мимикой всё было прекрасно: приятная, милая такая девчушка. Только вот ее глаза не смеялись. За ними я чувствовал смерть. Много смертей. Вот к кому в голову не хотел бы залезть.

– Ну, с богом… – выдохнул Битик.

Спасибо, сержант, но за Периметром его нет. Лабиринт – территория демонов. Они там уже ждут. Сколько курсантов Битик к ним проводил? Сколько вернулось? Эти мертвецы еще живут в его памяти. Их не забыть, к ним невозможно привыкнуть.

Спустившись на пролёт, я обернулся: Битик молча смотрел, как его взвод уходит навстречу судьбе. Одинокий силуэт на фоне безмятежного неба. Он отпускал нас. Теперь мы одни.

В уме холодной змеей скользнуло гадким предчувствием. Прощай, храбрый солдат. Никто из нас не вернется. Мы больше не увидим тебя…

5

Ворота в иномирье я представлял по-разному: булькающее маслянистое озеро на дне провала, пещера, наполненная зловещими шорохами, или черный портал, объятый языками адского пламени. На деле же коридор привел нас к большому грузовому лифту.

Стены вокруг исписали так плотно, что вставить хоть строчку казалось бы некуда: тысячи дат, имен, мест. Прощания, последние просьбы, молитвы. Новые надписи перекрывали старые, а одну из свежих, видимо, писали кровью: «Мы прокляты! Будьте и вы прокляты!».

Тревожно мигала тусклая лампочка, пахло мочой и фекалиями. Ни цветов, ни фанфар, ни воодушевляющих на подвиг речей. Приемник кристаллов стилизован под архаичный аппарат с газировкой.

Юфирь вышла вперед и по-женски аккуратно положила зернышко кристалла в узкую щель. В приемнике тихо звякнуло. Несколько секунд ничего не происходило.

Не пустит?

Бам-м-м!

Где-то внизу словно ударили в колокол. Ванька ойкнула, Пухлик чертыхнулся. Юлий отшатнулся и наступил мне на ногу. Петрович не к месту и не ко времени захохотал, перепугав всех еще больше.

С лязгом открылись двери шлюза. Лирой, не задумываясь, шагнул в него первым и исчез в темноте.

Не сомневаюсь, что вот так же он прыгнул бы и в пустой колодец. Спинной мозг не проверяет наличие лифта. А головной там с грецкий орех, если не меньше.

– Лирой? – осторожно позвала Юфирь, вглядываясь в темноту.

Никто не ответил.

– Лирой? – раздраженно повторил я.

Наверное, кудрявый пугает и, довольный, мстительно ржет за углом.

– Что делаем? – прошептал Пухлик.

– Поскольку ум бестелесен, никто не сумеет причинить ему вред. Но он привязан к телу, и потому терзают страдания, – уверенно заявил Петрович и, лыбясь во тьму, сделал шаг, после чего тоже исчез.

Пухлик закатил глаза, я зябко поежился. Бородач умел воодушевить так, что становилось только хуже. Нам не сказали, что вход будет выглядеть именно так.

– Похоже, это нормально… – попыталась убедить нас Юфирь. – За мной!

После девушки мяться в сомнениях стыдно. Мы переглянулись, подбадривая друг друга взглядом.

Близнецы и Юлий ушли. В груди тревожно ёкнуло. Теперь моя очередь. Как будто надо сделать не шаг, а минимум затяжной прыжок.

В голове мелькнула сумасшедшая мысль, что никакого Лабиринта нет. Он только в нашем уме, а внизу камера с дурманящим газом, где мы будем резать друг друга. А после глюков выжившие выносят останки. Им всё это кажется. Откуда кристаллы? Их подбрасывают!

Я лишь секунду топтался на месте. Вилка презрительно фыркнула и, отодвинув меня, потащила упиравшуюся Ваньку вперед.

Да пошло оно всё… Я сделал ровно три уверенных шага. Четвертого не было. А через долю секунды не стало меня.

Сколько прошло времени? А кто смог бы его посчитать?

Если мрак забытья – смерть, то первые мысли – рождение. Сознание вспыхнуло в тот же момент, как погасло. Без перехода и полутонов, без промежутка. Заметить и осознать их было бы некому. Мир возник одновременно со мной.

Солнышко, ромашки, жучки-паучки. Хорошо, пока маленькие. Один заметно крупнее. Чистит хелицеры прямо у меня на груди. Глазаст, волосат и самоуверен. Неприятная тварь. Лишь бы не рарник.