Читаем Нить Ариадны полностью

По мнению российского искусствоведа Кирилла Гаврилина, размещение персонажей рельефов в Пиргах имеет определенный идеологический смысл — порицание тиранической надменности (греч. гибрис), высокомерия, необузданности перед лицом божественного правосудия. Но почему эта идея раскрывается на сюжете фиванского мифа? Отвечая на этот вопрос, следует вспомнить, что Пирги были одним из трех портов Черветери, древней Агилы, населенной, согласно Страбону, пеласгами, прибывшими из Фессалии. В V в. до н.э. граждане этрусского города—государства Черветери жили в мире пеласгийской мифологии.

Илифия (Левкофея), как богиня-мать, не мыслилась без оплодотворявшего ее мужского божества. Кто оно? Находки позволили отождествить его с этрусским солнечным божеством Сури. В Пирге почиталась также богиня Канутха, отождествляемая с упомянутой Марцианом Капеллой «дочерью солнца». Судя по украшениям верхней части храмовых колонн, представляющим эпизоды мифов о Геракле, одним из почитаемых божеств мог быть Геракл или божество его круга Иолай, культ которого засвидетельствован в Этрурии. Иолай почитался так¬же в Сардинии, с которой этруски были связаны в культурном и религиозном отношениях.

Главной находкой Пирги стали три надписи на золотых пластинах, обнаруженные 8 июля 1964 г. в тайнике, образованном несколькими продолговатыми каменными плитами. Их входные отверстия были прикрыты тремя черепичными плитками, прикрепленными медными гвоздями с золотыми шляпками. Эти надписи, две из которых написаны на этрусском, одна на финикийском языке, занимают особое место в этрусской эпиграфике. Благодаря финикийскому тексту сразу же стал понятен общий смысл двух этрусских надписей — более пространной «А» и короткой — «Б». Они оказались посвящением правителя Черветери Тефария Велианы (финикийский текст называет его царем Кайсры, т. е. Цер) жертвенных даров богине Уни, отождествленной в надписи с финикийской Астартой.

Наличие параллельных текстов впервые дало возможность проверить значение некоторых этрусских слов, ранее установленных комбинаторным методом. Подтвердилось предположение, что этрусское ci означает «три», avil — «год», ita — «это», turuce — «посвятил». Удалось установить также соответствие финикийского слова hkkbm’l этрусскому pulumxva («звезды»).

И все же первые исследователи надписей из Пирги, в том числе М. Паллоттино, первоначально предпочитали говорить о надписи «А» и финикийской надписи как финикийско-этрусской квазибилингве, поскольку им не удавалось отыскать ряда соответствий финикийским словам и выражениям в этрусском тексте «А». Ныне эти трудности могутсчитаться в значительной мере преодоленными, что связано не только с двадцатилетней работой этрускологов, но и с уточнениями финикийской надписи из Пирги, предложенными семитологами. На данном этапе изучения текстов из Пирги имеется достаточное основание считать финикийскую надпись и этрусскую надпись «А» билингвой.

В свое время, исходя из соответствия этрусского sal основе -sal в названии латинской жреческой коллегии этрусского происхождения, а также в именах божеств Salacia и Salakia, мы определили значение этрусского слова sal как «жертва», «обряд». Теперь мы попытаемся рассмотреть всю систему жертвоприношений, изложенную в строках 4 и 6 этрусской надписи «А», пользуясь тем, что в финикийской надписи, по нашему мнению, эта система раскрывается в строках 4—5 и 8—9 в словах, переводимых с финикийского «в месяце жертвоприношения солнцу» и «в день погребения божества».

В этрусском выражении sal cluvenias, соответствующем финикийскому «в месяце жертвоприношения солнцу», прежде всего, обращает на себя внимание, что нет упоминания солнца — usil. Возможно, финикийский переводчик, не найдя в своем языке точного соответствия этрусской жертве или обряду, начинающемуся со слова sal, дал его общее описание, руководствуясь тем, что жертва или обряд падали на «месяц солнца». В этрусском календаре, так же как и в раннем римском, существовал солнечный год, открывавшийся в месяце летнего солнцестояния (велкитане).

Римская параллель позволит нам понять смысл обряда sal cluvenias. Дело в том, что в день, предшествующий новому году, в стену храма вбивался гвоздь. Римляне называли этот обряд clavus annalis — «годичный гвоздь». В cluvenias мы обнаруживаем clav (cluv) — основу латинского clavus с типичным этрусским оформлением прилагательного в генетиве: суффикс -еn, окончание -s. Таким образом, sal cluvenias можно перевести как «обряд гвоздя». В метафорическом значении гвоздь — фаллос, ибо обряд в храме женского божества символизировал половой акт богини с царем.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы