Нить Ариадны

В отличие от Этрурии, не прекращавшей удивлять своими находками, Лаций, область самого Рима, считался археологами некоей пустыней, могущей дать лишь примитивную керамику. Раскопки в Пратика ди Маре, древнем Лавинии (городе латинского племени лаурентов) [45], осуществленными в 70-х гг. XX в. экспедицией Римского университета под руководством Ф. Кастаньоли, покончили с этим ошибочным суждением. В четырех километрах от древнего поселения, в полукилометре от моря, в первый же сезон работ были обнаружены вытянутые в один ряд тринадцать алтарей. Их сразу же сопоставили с двумя алтарями, которые во времена Дионисия Галикарнасского находились в местности, которая называлась Троя. Именно здесь, согласно его рассказу, проголодавшись в пути, пришельцы съели пшеничные лепешки, до этого служившие им столами. И исполнилось данное им пророчество, что новая Троя будет основана на месте, где они съедят столы. Конечно же, ни Дионисий Галикарнасский и никто из его современников не знал о том, что эти алтари появились лишь в VI в. до н.э., а значит, не имели никакого отношения к тому далекому хронологическому рубежу, которым считалось появление на побережье Тирренского моря, в Лации, «прародителя Энея».

Алтари Лавиния

Не менее значительный материал дали и раскопки самого Лавиния. Ими были выявлены оборонительная стена и акрополь. Но особенно интересным оказалось открытие в Лавинии героона. [46] Героонами в древности называли могилы, возле которых устанавливался культ погребенных в них героев. Часто такие герооны бывали кенотафами. Лавинийский героон представлял собой значительных размеров курганное погребение с камерой и площадкой для жертвоприношений. Местонахождение памятника навело ученых на мысль, что это и есть известная из сообщений древних авторов гробница Энея, где в IV в. до н.э, был установлен официальный культ.

Открытие героона позволило по-новому взглянуть на прежние находки. В частности, вспомнили об архаической латинской стеле с посвящением Энею, обнаруженной еще в конце 50-х годов XIX в окрестностях, тогда еще не выявленного исследователями Лавиния. И эта стела, и героон, и резкое увеличение к концу IV в. до н.э. числа алтарей (именно тогда их стало тринадцать), явно связаны с введением в Лавинии официального культа троянского героя.

Было установлено, что культ героя, почитаемого в этом герооне, существовал и до этого времени, хотя и не отличался масштабностью. Это было солнечное божество, известное Плинию Старшиму как Sol Indiges, т.е. местное, коренное солнце. Видимо, именно оно было отождествлено с Энеем.

Все это опровергало привычное мнение о том, что у римлян легенда об Энее была искусственно сконструирована поэтом Гнем Невием и римским анналистом Фабием Пиктором (III в. до н.э.) по греческим моделям. Показав непричастность греков к внедрению традиции об Энее в Италии, открытие в Лавинии, казалось, полностью вписались в теорию этрусского распространения легенды об Энее, поскольку как раз в VI в. до н.э. Рим и частично Лаций были колонизованы этрусками, а сам героон напоминал этрусский погребальный холм (тумулус). Можно думать, что это место еще до появления Остии использовалось этрусками как порт, и поэтому легенда об Энее была привязана именно к нему.

Таким образом, один из тринадцати алтарей был связан с культом Солнца Местного — Энея. Найденная в Лавинии архаическая надпись середины VI в. до н.э. «Castorei Podlouqueique” (т. е. «Кастору и Полуксу») заставляет думать, что они были среди тринадцати почитаемых в Лавинии героев-богов. С этой парой героев-близнецов традиция связывает военные успехи Рима раннереспубликанской эпохи. Известно также, что в Лавинии почитали богов пенатов и богиню очага Весту.

Самостоятельная, религиозная социальная история Лавинии прекращается в середине IV в. до н.э. после распада Союза латинских городов. Связь Лавиния с легендой о родоначальнике римлян Энея не спасла город. В конце III в. до н.э. его храмы были заброшены, часть почитаемых в городе богов была переведена в Рим.

Черный камень

В конце XIX в. римская публика была наслышана об археологах. В газетах писали о каком-то немце-миллионере, отыскавшем в развалинах какого-то древнего города богатейший клад. Поистине деньги идут к деньгам! Удачи выпадали и на долю итальянцев, если они раскапывали этрусские гробницы. Не всегда находилось золото, но этрусские вещи шли на его вес.

Джакомо Бони