Нить курьера

— И это имеет прямое отношение к письму?

— Чего не вернешь, того не вернешь, — глухо сказал он, затем откашлялся и отрывисто бросил:

— Пишите…

Со времени нашей последней встречи Хохваген побледнел и осунулся. Он то и дело тер лоб рукой. Видно было, что предстоящий допрос волнует его. Но то, что он рассказал, было ошеломляющим и для нас с Ибрагимом: оно связывало теперь все события, происшедшие в городе М., в единый узел.

Оказавшись в тюрьме, Хохваген начал мучительно искать выход из создавшегося положения. Ночами он не спал, обдумывая планы подкупа и побега. Теплилась и надежда на помощь шефа. Постепенно Хохваген пришел к мысли, что он совсем забыт и теперь ему никогда не выбраться из этого холодного колодца тюремной камеры.

Курьер от Хеттля постарался развеять последние сомнения на этот счет.

— Шеф отказывается от ваших услуг, и вы не должны больше искать с ним встречи, — холодно сказал он, брезгливо осматривая тесную камеру.

— А если я завтра окажусь на свободе? — с трудом сохраняя надменный вид, спросил Хохваген. — Я уже ставлю на матч- реванш с венской криминальной полицией. В случае неудачи придется покончить с собой. Но это на самый крайний случай. В успехе дела можно не сомневаться.

— Бросьте! — перебил его декламацию курьер. — В жизни не бывает того, о чем пишут в дурацких книжках. Вы конченый человек!

И он торопливо вышел, не попрощавшись, грохнув тяжелой железной дверью. Однако через три дня Хохваген был вызван в кабинет, где его ожидал сам Хеттль в компании с шефом Си-Ай-Си Брауном.

Измерив взглядом и широкое плоское лицо Хеттля с крохотными глазами, и длинное лошадиное лицо мистера Брауна, Хохваген понял, что есть еще надежда избежать каторги. Хеттль молчал, пожевывая потухшую сигару, перекладывая ее из одного уголка рта в другой.

— Жаль, что я не поэт, — наконец, заговорил он, обращаясь к американцу, — и не могу найти подходящих слов, чтобы описать героическое поведение бывшего солдата фюрера на ювелирном фронте.

Хохваген был неподвижен. Хеттль гневно взглянул на него и продолжал:

— Очевидцы удивляются, как он не потерял штанов во время доблестного бегства с поля сражения. Правда, он, наверное, их, это самое…

— Я бы очень просил господина полковника выбирать выражения, — робко сказал Хохв. аген.

— Вы поставили нас под удар, — закричал Хеттль, — и еще думаете, что я с вами буду кокетничать. Плевал я на выражения! — еще громче закричал он и шумно выплюнул изо рта давно потухший кусок сигары. Но, увидев, что его спутник приподнялся со стула, сразу же понизил голос до шепота:

— Благодари мистера Брауна…

Американец повел плечами.

Насколько мне известно, — обратился он к Хеттлю, наш бывший друг собирается взять матч-реванш. Я полагаю, — и он опять посмотрел на Хеттля, — нам надо что-то придумать, чтобы его соперниками в этом матче были… русские.

«Боже мой, — подумал Хохваген, — что значит удачно сказанные слова даже, казалось, в безвыходном положении.

Он выпрямился, принял бравую позу.

— Я должен не бездействовать, а бороться, не замаливать грехи, а искупать их. Я не останусь в долгу…

Пропустив слова Хохвагена мимо ушей, Браун вновь заговорил с Хеттлем:

— Разведчик не должен быть похож на разведчика. Так, кажется, гласит священная заповедь работников нашей службы. Мы подкинем его… и то, что он оказался грабителем, делает его не похожим на морфиниста, — неожиданно Браун громко захохотал. — Представляете, подкидыш-каторжник в соизмерениях: рост—184, вес — 90.

Хеттль заулыбался, Хохваген даже хихикнул.

— Так вот, слушайте, — продолжал Браун, обращаясь к Хохвагену, — надеюсь, что фортуна больше не будет подставлять вам ножку…

И он изложил ему суть своего плана, основные положения которого сводились к следующему: с помощью американской секретной службы, располагающей влиятельными связями в жандармерии и полиции, Хохвагена переводят в тюрьму в советскую оккупационную зону. Там он принимает меры к тому, чтобы умелым поведением и осведомленностью привлечь к себе внимание советской контрразведки и навязать ей свое сотрудничество.

Затем — бежать из тюрьмы при содействии русских с тем, чтобы в Вене проникнуть в сферы, интересующие советских контрразведчиков и добывать «ценную» для них информацию. А на самом деле — продолжать сотрудничество со своей разведкой, дезинформировать советскую контрразведку, выявлять ее агентуру и официальных сотрудников.

Американского контрразведчика интересовало, сможет ли Хохваген умело поставленной дезинформацией оторвать от своих занятий основные силы советских контрразведчиков и направлять их усилия по ложным следам.

Хохваген давно знал о разработанной в недрах западногерманской разведки агентурной операции «Добыча» и смутно догадывался, что теперь план этой операции хотят увязать с планом Брауна, предоставив Хохвагену роль отвлекающей силы.

Такое стечение обстоятельств вселяло в него надежду на быстрое освобождение, и он заверил обоих шефов, что сумеет справиться со своей ролью.