Нить надежды

– Да как… работаешь весь день, как проклятая, домой придешь, там тоже дел по горло… Прихожу в восемь вечера. Поужинаем, и спать. Выходные все дома пашу, как лошадь.

– Кари, так чего ты себя так мучаешь? Не работала бы, пока дети маленькие. Старшему ведь всего четыре.

Кари фыркнула.

– Синь, ты извини, но не все же устраиваются так, как ты. У меня муж не так много получает, жить на что-то надо…

Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.

Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла – не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.

И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.

Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари – легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера – война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.

Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече – особенно сильно.

В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь – когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.

Но все равно она была – нашей.

Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.

И я не знала, о чем говорить с Кари.

Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории – мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове – как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее – потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.

Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни – тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.

– Ну что ты на работе-то делаешь?

– Что на работе делают? Работаю, – ответила Кари.

– Вкусно очень, – я положила в рот очередную порцию рисового санкира, – готовить ты здорово научилась.

– Да, все говорят, что я неплохо готовлю, – оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.

Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.

– Кари, не скажешь, где у нас диск с «Ингароном»? – обратился он к жене, – хочу показать Энди.

– Мы уже смотрели этот фильм, – заметила я.

– Нет, у меня там первый вариант, – объяснил Ринн. Кари пожала плечами, как мне показалось – раздраженно.

– Слушай, почему я должна знать, куда ты вечно засовываешь свои диски? Не знаю, посмотри в спальне в ящике.

– Угу, – Ринн вышел. У меня остался нехороший осадок от всего этого. Нет, понятно, что отношения у них такие… не плохие, нет. Просто они так привыкли друг с другом разговаривать. И уж обвинять Кари я не хочу… ей тяжело. Конечно, тяжело! Да, программирование – это не сбор сэнтака на плантации, но работать по 10 часов в день, а потом еще детей укладывать – это все равно не принадлежать себе. Ведь не так уж интересна ей эта работа.

– Кари, а тебе нравится твоя работа?

– Да ты знаешь, платят неплохо. Я уже начальник отдела, так что… Карьера тоже светит, как видишь. В общем, сейчас трудно найти что-то лучше, отношения в коллективе тоже неплохие.

– Ну да, но я о другом – просто программировать тебе нравится?