Нить надежды

Я пробралась вдоль ряда, осмотрелась – на открытом участке никого нет. Короткой перебежкой преодолела открытку. Нырнула в кусты, к спасительному журчанию ручья. Так, кружки и миски у нас на бедре привязаны, только оставь где-нибудь – сразу сопрут. Я набрала воды, напилась сама. Теперь обратный путь. Ладно, что они мне сделают? Запрут в штрафной сарай… Буду всю ночь орать, как сумасшедшая, изображая ломку. Вот разве что побьют, это, конечно, противно, не хотелось бы. Но тоже не смертельно.

Наконец я вернулась к Кими. Перевела дух – вроде хорошо сбегала, без приключений. Черная девчонка все так же и лежала, без движения. Я приподняла ее голову, дала напиться. Побрызгала на лицо.

Ничего. Никакого даже оживления. Тупой, абсолютно бессмысленный взгляд.

– Кими, вставай! Ты можешь! Давай вставай.

Никакого эффекта. Выходит, я зря рисковала.

– Вставай, сука! Слышишь, вставай, быстро!

Лежит. Ладно, придется рискнуть еще раз. И это уж будет настоящий риск. Но надо доводить дело до конца. Вчера я таблетку не утопила сразу, а положила в карман – возле туалета Дерри паслась, ну я и побоялась.

Я вынула сэнтак из кармана. Показала Кими. В глазах, вроде бы, блеснул огонек интереса.

– Хочешь колесико? Встанешь – дам. А ну, вставай!

Страшное дело, конечно. Если в ее куриных наркоманских мозгах появится хоть один проблеск соображения, если она поймет, что я заныкала колесо – значит, могу обходиться без него, и донесет… дела мои тогда плохи. Но однако Кими зашевелилась, завозилась и примерно минуты через две поднялась на ноги. Я огляделась по сторонам. Ханкер, уже другой, лысый с искусственным глазом, шел к нам, но не знаю, видел он меня или нет. Еще довольно далеко. Я сунула Кими таблетку и одним прыжком вернулась к себе на рядок.

Краем глаза я видела, что Кими заработала довольно-таки шустро. Вот ей, оказывается, чего не хватало. Ну ясно, дозу пора увеличивать. Стареньким и выдавали всегда по две таблетки, в полдень и вечером. Наверное, Кими до этого счастливого рубежа еще не дожила. Глухой кашель донесся с ее стороны. Самый привычный звук. Если бы не наматывались за день, я бы точно не могла уснуть – у нас весь барак кашляет, как сумасшедшие. Даже я иногда специально покашливаю, чтоб не подумали, что я здорова.

Какая-то тень метнулась надо мной, я вовремя успела увернуться от ручищи лысого ханкера, вознамерившейся схватить меня за шкирку. Встала, постаравшись изобразить расслабленный и тупой вид.

– Что ты делала на соседнем ряду? – поинтересовался ханкер и снял с пояса плеть. Я тупо посмотрела на него.

– На соседнем?

– Ну, о чем ты беседовала с этой курицей? – ханкер ткнул рукояткой хлыста в сторону Кими.

– С этой? – повторила я. Самое лучшее – притвориться полной дурой.

– С этой, с этой… не строй идиотку. Смотри сюда.

– Господин начальник, – заныла я, – да мы ничего… мы так просто поговорили.

Сволочь… ненавижу… я опустила глаза. Не хватало, чтобы он мой взгляд сейчас поймал.

– Смотри мне в глаза, гадина! – приказал ханкер. Я медленно подняла на него взгляд. Ну и получи. Актриса я плохая, скрыть ненависть все равно не смогу. И он не выдержал… его зрачки, слегка расширенные от употребления разведенного сэнтака, забегали. Он снова попытался схватить меня за шкирку, и я снова ушла от захвата, просто качнувшись в сторону. Тогда он хлестнул меня плетью. По руке – руки-то у нас голые. Я отскочила, и удар получился слабым, но все равно попало. «Стой», – заревел ханкер. Вот теперь уже ничего не поделаешь. Хорошо бы не по лицу… Нет, он все-таки один раз хлестнул меня и по лицу. И по рукам. Ладно, могло быть и хуже. Под конец ханкер пнул меня по голени и толкнул в ряд – работай, мол… Я нагнулась, остро переживая свое унижение. Ханкер тем временем направился к Кими. Я так перепугалась, что даже боль как-то ослабла. И все время, пока он с ней разговаривал – я ничего не слышала отсюда, кроме обрывков фраз, – я ощущала только бешено колотящееся сердце и испарину на лбу. Только бы она ничего не сказала!

Вроде бы, ничего… по крайней мере, наш мучитель двинулся дальше. Ура! Можно жить дальше. Развлечение окончено. Я осмотрела следы от ударов – тонкие кровавые полоски вдоль плеча. Ничего, бывает хуже… плевать. Здесь все такие. Заживет, и никто об этом ничего не узнает. Может быть, даже без следа заживет.

Удивительно, но здесь есть дети. Никаких семей, разумеется, просто некоторые женщины время от времени рожают, ну и дети остаются при них, а лет с восьми тоже начинают работать на плантации. Мне, между прочим, тоже вполне грозила такая участь. Ханкер по прозвищу Громила в самом начале еще попытался меня зажать за бараком. Я с большим удовольствием скрутила его и от души заехала ногой по яйцам. Дальше это не пошло, мне даже ничего не было, видимо, Громила постеснялся звать других на помощь… Как это он, такой крутой и с оружием, с девчонкой не справился? Но больше меня никто и не трогал. Мы не на базе, тут женщин куда больше, чем мужчин, немало и симпатичных девчонок, и видимо, никто не хочет связываться со мной, раз есть более покладистые.