Нить надежды

Что верно, то верно. Из музыки Дерри предпочитала сентиментальную попсу, типа «Желтые розы, желтые розы, как вас достали злые морозы», не надо быть пророком, чтобы догадаться – Корн ей не понравится. Но тащиться одной на аэродром, сидеть там в ландере или в баре несколько часов… Глаза Дерри уже сверкали – радостью самопожертвования. Ну и что с ней делать?

– Но как ты одна… что ты будешь делать?

– Да ничего, зайду в бар, выпью, может, сниму себе кого-нибудь. Или в виртуалке посижу. Ты ведь вернешься часов в одиннадцать?

– Я постараюсь раньше, – пробормотала обреченно. Ну что сделать, нехорошо, конечно, но раз человек так горит желанием мне услужить…

Корн произвел на меня вполне благоприятное впечатление. Что-то такое слегка отдающее этнографией, но добротное, богатое колористически и вообще достойное моей музыкальной коллекции. И все-таки есть какое-то очарование в так называемом «живом звуке», ну пусть запись абсолютно ничем не отличается, пусть ни один эксперт (не говоря обо мне самой – дилетантке) не определит, исполняется ли вещь в музыкальном театре, или звучит запись в зале Черной Готики моего замка, я ничуть не жалею, что потратила вечер на сидение среди напыщенных гонских эстетов и студентов местной консерватории.

Врулы – так называются специфические для Астреи музыкальные формы, что-то вроде длинных развернутых сонат. В первой части играли три врулы, особенно меня задела третья, это уже было не просто какое-нибудь там эстетическое удовольствие, я просто, что называется, улетела. Врулы обычно не имеют названий, и я думаю, это правильно, музыка должна быть тем, что она есть – чистой абстракцией. Но мне показалось, эту вещь Корн посвятил какой-нибудь войне. Нет, не было там никакой маршевости, только низкий тяжелый гул и пронзительные вскрики скрипок, и потом – невыразимо печальная, щемящая мелодия. Она была просто очень близка мне, и я долго не понимала, о чем это они, а потом вдруг мне вспомнился Ильт, в самые последние минуты – как он повалился на покрытие космопорта, и я еще подумала, ранен, и потом – бледное, лишенное жизни, лишенное духа, вроде бы и родное, но ставшее уже совсем посторонним лицо… И я заплакала. Потом мне стало стыдно соседей, они подумают, что я сентиментальна, и музыка довела меня до слез. Но ведь это не музыка… К счастью, скоро врула закончилась. Я украдкой вытерла лицо.

Это по-своему очень весело и остро – притвориться такой, как все.

Пойти в буфет в антракте. Усевшись на высокий табурет, заказать бокал энизи, хрустящие путики. Болтая ногами, прислушиваться к разговорам, тянуть через соломинку кисловатое красное вино. Ты просто студентка или небогатая хористка, решила культурно провести вечер, или же прослушать Корна тебе нужно для какого-нибудь зачета. Ты выглядишь неплохо, но ничем, абсолютно ничем не отличаешься от точно таких же астрейских студенточек. Неважно, что денег у тебя хватило бы – купить и весь этот оркестр, и весь музыкальный театр со всей Ли-Кастрой впридачу. Неважно, что ты и вообще с другой планеты… Очень любопытно представить себя вот такой – простой девчонкой, ничего не знающей, как и все они, об иных цивилизациях, никогда не выезжавшей дальше пределов Он-Астреи.

Адоне, да как они живут-то? Я бы так не смогла. Без звезд…

О чем они думают? Я прислушалась к разговору, позади меня расположилась большая компания, судя по черным длиннополым сюртукам, студиозусы-музыканты. Интеллигентные люди, не мои шибаги все-таки…

– Ну и я решил снять бабу, – разорялся какой-то рыжий в центре, размахивая вилкой, как дирижерской палочкой, – а чего думаю…

– Ну и правильно, – поддержали его.

– Иду, значит, по Риваде, и вижу, стоит такая, знаете, вся беленькая, томная… я, значит, к ней… Так и так, говорю, может, желаете на катере прокатиться? Она так ресницы опустила… Вроде согласна. Ну и я ее повел, значит…

– А у меня на катере тоже история была, – вставил плюгавенький студентик, – потом расскажу…

Рыжий продолжал историю про свою блондинку. Я развернулась к компании вполоборота, и прихлебывая вино, через стакан, с любопытством разглядывала молодежь.

Да, точно консерваторские, вон значки на нагрудных карманах. Только на странные мысли их музыка наводит…

– Ну, завожу я ее, значит, в каюту… А грудь у нее была, отцы, вы себе не представляете! Вон у той, видите? У бара…

Все дружно повернулись к бару, высматривая там какую-то грудастую красотку.

– Так вот у нее была раза в два больше… как воздушные шары, честное слово!