Мысль о том, что сейчас ей придётся пойти к ней и посмотреть в её глаза — смутила. Ещё сейчас, сидя в другой комнате, Дина чувствовала подступившую панику. Осознание, что ей придётся посмотреть в глаза Ирине, будоражило, заставляло сердце биться чаще. Дыхание сбилось от волнения. Но это волнение было приятным — предвкушением чего-то чудесного.
Шумно вздохнув, Надина собралась с духом. Ей всего лишь надо прийти на кухню и посмотреть в глаза Ирины. И озвучить. Озвучить то, что ещё вчера казалось полной нелепостью, а сегодня вполне уютно вписалось в картину мира. В конце концов… Какая кому разница, с кем она будет спать?!
Риторический вопрос самой себе был чересчур откровенным, и даже грубоватым… Вполне в духе Ирины. Это сделало улыбку чуть шире.
Она шагнула в сторону кухни, и тут же остановилась. Чересчур серьёзно напомнила себе про необходимость водных процедур, прекрасно понимая, что лишь оттягивает момент. Но объяснила это не трусостью, а желанием продлить это сладкое томление в груди от предвкушения приятного момента.
Дина умывалась с особой тщательностью — будто готовясь к свиданию. И всё это время улыбка не сходила с лица, а смущенный смех прорывался совершенно бесконтрольно.
Перед входом на кухню, Надина невольно остановилась на миг, чтобы сделать глубокий вдох.
— Доброе утро, — она вошла на кухню с широкой улыбкой.
— Утро, — безэмоционально согласилась Ирина и бросила мимолётный взгляд на подчинённую.
Дина словно налетела на невидимую стену, а улыбка слетела с её лица.
К тому, что Ирина будет спокойнее — Надина была готова. Но… Эвли была не спокойна, она была холодна. Словно не было не только вчерашнего вечера, но и всего последнего месяца. Словно они просто начальница и одна из множества подчинённых.
— Насчёт вчерашнего, — Дине потребовалось собрать себя в кулак, чтобы произнести эти слова спокойно и ничем не выдать внутреннего трепета.
— Ничего не было, — хладнокровно ответила Ирина, глядя прямо в глаза. — Ты устала и вырубилась, даже не дождавшись ужина.
Дина шокировано приоткрыла рот, неверяще глядя на Ирину.
Она помнила всё отчётливо. И поцелуи. И прикосновения… И взгляды. Помнила захлёстывающие волны эмоций: смущение и азарт, неловкость и возбуждение. И помнила едва слышный протяжный вздох, сорвавшийся с губ Ирины после одного особого долгого поцелуя и слишком напоминающий стон.
— Но ведь…
— Тебе приснилось, — жёстко ответила Ирина, вставая, и поставила перед Диной бокал с чаем. — Ничего. Не было. Ешь, иначе мы опоздаем.
Эвли просто вышла из кухни, оставляя Надину в растерянности недоумевать над причинами.
Девушка медленно опустилась на стул, отупело глядя перед собой. У неё не было ни малейших идей, почему Ирина повела себя так, кроме одной. Если ей действительно всё приснилось, и она умудрилась во сне оскорбить начальницу.
Эта мысль казалась совершенно невероятной, и вместе с тем, единственно возможной.
Дина сделала глубокий вздох, и тяжко выдохнула.
И ни единой идеи о том, как всё исправить, и вернуть общение с Ириной к около-дружескому. Ведь для того, чтобы извиниться, надо знать причину. А Эвли всем своим видом дала понять, что обсуждать эту тему она не желает.
И общаться с Диной как ещё вчера, по-видимому, тоже. В груди словно образовалась дыра. В разы больше, чем от расставания с Павлом и даже от предательства Генриса.
А яичница имела привкус горечи.
****
Путь до работы прошёл в тягостном молчании.