Нить судьбы

— Хм, интересно, — сказал Медведев и задумался, — а припомни–ка, Ивашко, кто был с вами на переходе порубежном. А пока припомнишь, ты Онуфрий Карпович скажи мне, когда, в какой момент видел ты этого Севу в последний раз?

Купец задумался, вспоминая.

— Когда я отъезжал, он сидел на нашей повозке, которая уже ехала к рубежу, и пристально смотрел, как бы куда–то вдаль, ну вроде высматривал что–то или кого–то.

— Так, — сказал Медведев, — ну, Ивашко, скажи сперва, когда ты видел его в последний раз, а потом опиши, что вспомнил.

— Когда и батюшка, — сказал Ивашко, — только с другой стороны рубежа. Я уже переехал и ждал ту повозку и вижу, сидит этот Сева и смотрит куда–то, я даже глянул в ту сторону, но ничего интересного не увидел и поехал дальше.

— «Ничего интересного не увидел…»… — сказал юный Медведев, — но он–то, Ерема, наверное, увидел, и, вероятно, о это было что–то настолько интересное, что заставило его, ни слова не говоря, бросить вас, работу, семью и вот так вот исчезнуть на ровном месте! Ведь не убили же его там?

— Я все разузнал, — сказал Ивашко, — первым делом расспросил и стражников, и ну, моих всяких знакомых, которые на рубеже все знают, — не было в те дни никаких смертельных случаев, даже драк никаких.

— Вот, значит как…. А вспомни–ка, Ивашко, что все–таки было там, где ты не увидел ничего интересного.

Ивашко наморщил лоб.

— Ну, был там обоз с рыбой, это я точно помню, потому что запах от нее шел, вез меха один купец, я его знаю, ну и… что еще….какая–то женщина в кибитке проехала, а следом за ней всадник просто одетый, помню лицо у него замотано было…. Ну и все, и вроде больше никого.

— Женщина, говоришь, — оживился Медведев, — богатая, бедная? Кибитка у нее какая?

— Да так, по виду купчиха, ничего особенного. Сдается мне, она вместе с тем рыбным караваном ехала.

— Ясно, — вздохнул Медведев, — ну, что ж, молодцы, что сказали, спасибо вам за это.

— Как батюшка твой учил, — улыбнулся Ивашко, — я-то у него, ой, какую школу прошел.

— Да видать растерял ты уже всю эту школу, Ивашко, купеческим делом занимаясь, иначе как это быть могло, что человек на твоих глазах пропал, а ты и не заметил.

— Виноват, — смущенно развел руками Ивашко, — бес попутал.

— Я подумаю об этом, — сказал Иван, провожая до двери горницы своих гостей.

Он действительно собирался подумать над смыслом этого загадочного происшествия, только попозже.

Сейчас же все мысли Ивана Медведева были заняты лишь одним — четырнадцатилетней Людмилой, дочерью отца Мефодия.

Дело в том, что на сегодня было намечена большое развлечение, на которое должна была съехаться вся окрестная молодежь: Бартеневы, младшие Копыто, даже Аристотелевы собирались прибыть, но главное — там будут дети отца Мефодия — два мальчика и две девочки, одна из которых и занимала все больше и больше мысли юного Ивана Медведева…

А возможность показать себя перед девочками — была у мальчиков превосходной — они намеревались соревноваться в быстроте и ловкости стрельбы из лука.

Ивану Медведеву очень хотелось, чтобы Людмила смотрела только на него, восхищалась только им, улыбалась только ему…

Поводом для этих соревнований стала охота.

Охота в глухой чаще бывшего Татьего леса.

Охота на белку.

Апрель 1497 г.

… Лихорадочное нетерпение князя Четвертинского достигло своих пределов, когда в начале апреля ему, наконец, нанес визит доктор Корнелиус и сообщил, что длительные поиски увенчались успехом, и он готов представить князю того, кто поможет ему осуществить задуманное.

Длительность поисков доктор объяснил трудностью задачи — необходимо было найти человека, который отвечал бы нескольким противоречивым требованиям. С одной стороны, он должен быть опытным воином–профессионалом, с другой стороны — не состоять в настоящую минуту ни у кого на службе, чтобы полностью посвятить себя непростой задаче — захвату или уничтожению немалой группы вооруженных и опасных людей. Или: с одной стороны он должен сохранить в тайне весь ход операции, а также ее результаты, с другой он должен нанять необходимое для ее выполнения количество людей, а, как известно, если о тайне знают больше двух — это уже не тайна.

Одним словом, задачу князь поставил очень сложную, но, должно быть, фортуна сопутствовала этому начинанию, и доктору удалось отыскать подходящего кандидата. Они условились, что завтра Корнелиус приведет избранника, и на следующий день долгожданная встреча состоялась.

Самого доктора особенно остро интересовало, насколько ему удалось выполнить свою собственную задачу, о существовании которой князь Четвертинский даже и вообразить не мог, а потому, после того как Степан был представлен князю и на минуту остался один в библиотеке, Корнелиус спросил шепотом у Юрия Михайловича:

— Каково твое первое впечатление, князь!

— Превосходное! — ответил Четвертинский с воодушевлением. — У него такое открытое и мужественное лицо настоящего воина, что я, не колеблясь, вверил бы ему собственную жизнь, а уж поверьте, доктор, в лицах за свою долгую жизнь я научился разбираться!