Нить времен

Пока они идут по просторным тротуарам широких проспектов старой столицы, залитых светом полуденного солнца, по уютным, отогревающим душу аллеям Бульварного кольца, Альберта вновь невольно переносит в детство, в наивную и чистую страну его рождения, несмотря на то, что и здесь изменилось очень многое. Такое чувство, что, парадоксальным образом, после затянувшихся странствий и мытарств, он на время наконец-то вернулся домой. Прохожие теперь, в деловой столичный полдень, уже не кажутся зомбированным роем, как во вчерашний час пик, скорее наоборот – предстают теми самыми адекватными людьми, благодаря которым живет и дышит мегаполис. При свете дня особенно заметно, что Москва все-таки выстояла и пережила все обрушившиеся на нее шквальные ветры перемен. Переварив и усвоив новые миграционные потоки, она осталась собой, но в то же время словно бы впитала и унаследовала многие славные традиции сотен городов своей отчаянной глубинки. Грязи сюда теми же ветрами принесло тоже изрядно, но вся она, вместе взятая, оказалась неспособной полностью залепить, одолеть и испортить величие и светлый облик города-героя. А Белорусский вокзал почти не изменился… Надо покурить успеть перед отправлением… Что-то Димка чересчур остро реагирует на табачный дым и несознательное, неэкологичное разбрасывание окурков… С ней поделикатней надо… Поезд отходит… Вот крутизна все-таки… Непередаваемое ощущение… Почему человеку становится хорошо и спокойно, когда он в движении?.. And we hit the road again… Надо под открытым окошком устроиться… И мы снова выходим на дорогу… Вот так вообще замечательно… С ветерком по телу… Знакомая прохлада… Новые перроны, новые пути… Бубнящий Димкин голос… Заговорщицкие перешептывания со Свинтусом… Нет, у них, конечно, очень правильные идеи, очень разумные… Прямо переносит в детство, в наивную и чистую страну… Энгельс о происхождении семьи и частной собственности… Кропоткин о межвидовой солидарности, в пику Дарвину… Вы читали третий том «Капитала»?.. Нет, увольте, не осилила… Айвар, наверное, читал… А первый?.. Ну, первый доводилось, само собой… Вязьма… Еще один город воинской славы… Здесь прорывался противник… Долгие версты войны… Прут и прут на Москву целые армады, тонны брони… Полное окружение наших войск… Вяземский котел… Знайте, дети, это не казалось чем-то особенным… Ленька Трубачев, Свинтус и бубнящий Димкин голос… Провалилась конвергенция… Документы к следующему съезду… Тезисы Димы Саблина… У Димы или у Ларса… У Димы… «Но у Ларса обязательно будет свое особое мнение, я в этом уверена…» – «Уж у нас с консенсусом прокапает, я позабочусь об этом…» Интересно, как Свинтус заботится о консенсусе?.. «Хочешь есть?..» Нет, спасибо… Я лучше покурю в тамбуре… Город-герой Смоленск… Долгие версты войны… Не забудем ваш подвиг… Огонь и черный дым до небес… Именно здесь захлебнулся блицкриг… В самое пекло прут и прут зловонные скелеты в полуистлевшем обмундировании… «Чего они хотят?.. Я не знаю…» Доктор Геббельс: «Мы можем забыть о блицкриге, господа…» «Shoot'em in the back now…» Дискуссия оживляется… Ленька Трубачев, товарищ Димка и Свинтус на задних сиденьях… Они вырабатывают пар и жару… «Гони немца в мороз…» «Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за пистолет… Рухнет как карточный домик… Происходят очень тяжелые бои…» Вот крутизна все-таки… И снова в бой… В самое пекло, на снежные поля, усеянные целыми армадами зловонных скелетов… «Застрелите их в затылок…» «О блицкриге не может быть и речи…» Еще один город-герой… Освобождение спустя два тяжелейших года… Непередаваемое ощущение долгих верст войны, уже после Сталинграда, после Курской дуги… Чудо военной мысли, дымящиеся «Тигры» и «Пантеры», кровавое зарево, черный дым до небес… Рина рассказывала, что ее дядя тоже был там… Итальянских союзников пригнали на берега Дона… Муссолини еще в двадцатом году в Истрии, на хорватской земле, объявил славян низшей, варварской расой, вынудив несчастных усташей отрицать собственные хромосомы… Операция «Уран», операция «Сатурн», когда началось паническое бегство… Небывалый, невиданный, невообразимый доселе героизм… Жестокий бой за каждый сантиметр сталинградской земли… Знайте, дети, это не казалось чем-то особенным… И дух наш, слава богам, тоже тверже их духа, а в удел им достанутся раны и смерть… Чудо западного рационализма… Этого они учесть никак не могли… С чисто немецкой методичностью… «Происходят очень тяжелые бои…» Плач, рев, растерянность, неразбериха, самые невероятные слухи, десанты и диверсанты… Орша… Здесь мир впервые услышал, как заговорили «Катюши»… Мощность грузовиков не была рассчитана на всех желающих спастись… Они рубили окоченевшие пальцы своих соратников саперными лопатками, когда те хватались за борт уходящего грузовика… Джиованни, Пеппе, Чиро, Альфредо, Тонино… Addio, camerata… Черное личико абиссинки… Прощай навсегда… Самое пекло, а «отступать некуда»… Рубили пальцы своих же соратников… Поля, усеянные трупами в лунном свете, огонь и черный дым до небес… Неужели мы уже в Беларуси?.. Пересечение границы здесь абсолютно неощутимо… Ее здесь словно и не бывало… Где-то они появляются, где-то исчезают… И, появляясь, исчезают вновь… Отсюда на Минск долгими верстами войны… Гонят скот, вывозят машины, станки и бредут, бредут навьюченные даже дети, тащатся из последних сил – только бы уйти от немца… Непередаваемое ощущение освобождения спустя два тяжелейших года, уже после Сталинграда, после Курской дуги… Наше тело более способно… Танки взрываются, башни отлетают, пехота дезориентирована… Вентиляционные решетки, ведущие в моторные отсеки «Тигров», вспыхивают в одно мгновение, это коктейли Молотова… Все бои становятся рукопашными… А фрицы до мордобоя неохочими оказались… Стенка на стенку… Величайшая из всех эпических битв в истории человечества, невиданный героизм, огонь льется и сверху… Небесные Т-34… Эти самолеты выдерживают прямые удары зениток… Ад на земле, самое пекло, от снежных полей до белорусских лесов… Зловонные скелеты в полуистлевшем обмундировании… И дух наш, слава богам, тоже сильнее их духа… «Чугуначный вакзал».