Нить

– Вот проснется, еще насмотритесь, – заметила Павлина. Комнинос бросил на нее неодобрительный взгляд. – Я только хотела сказать, что сейчас лучше дать ему поспать. А как только проснется, я его сразу к вам и принесу. Лучше уж его не тревожить.

– Хорошо, Павлина, – ответил хозяин. – Не могла бы ты оставить нас на минутку?

Как только служанка вышла из комнаты, он взглянул на Ольгу:

– А он?..

– Да, Константинос.

После стольких лет безуспешных попыток забеременеть Ольге был хорошо известен главный страх мужа: что когда она наконец сумеет родить ребенка, с ним окажется что-то не так. Теперь о ее тревоге – как же поступит Константинос, если такое случится, – можно было забыть.

– Он само совершенство, – просто сказала она.

Удовлетворенный, Комнинос вышел из комнаты. Его ждали дела.

Глава 3

В тот же знойный субботний день, может быть даже в ту же самую минуту, когда маленький Димитрий Комнинос появился на свет, одна женщина как раз начала готовить для своей семьи скудный ужин. Ее дом был совсем не похож на особняк Комниносов. Как и сотни других, он стоял в густонаселенном квартале, у старой городской стены, в северо-западной части города. Там жили самые бедные люди в Салониках – христиане, мусульмане, евреи и беженцы, теснившиеся друг у друга на головах. Денег на этих улицах не водилось, зато кипела жизнь.

Некоторые дома тут лепились прямо к городской стене, и пространства между ними едва хватало, чтобы повесить сушиться одну-единственную рубашку. Семьи были большие, денег мало, работу не всегда легко найти. В этом доме было четверо почти взрослых, но еще не женатых детей – число, типичное для этих мест. Мать работала с утра до вечера, чтобы накормить и обстирать свое маленькое племя, и если горшок с едой не кипел на огне, значит на его месте стоял котел с горячей водой. Она нужна была постоянно – для стирки, для того, чтобы смыть грязь с тела после ежедневной работы в порту.

Трое сыновей спали в большой комнате, а жена с мужем занимали единственную спальню, и там же спала шестнадцатилетняя дочь – на диване в ногах их кровати. Ничего другого придумать было нельзя, пока не выдашь ее замуж, что было крайне маловероятно для девушки без приданого.

Хозяйка дома делала покупки с расчетом и никогда не разбрасывалась деньгами – большую часть продуктов покупала у торговцев, что приходили из деревни с корзинами лука, картошки и бобов. Мясо было роскошью, его ели только по особым дням, но в супе часто плавали бараньи внутренности – их мясник отдавал даром, если к концу дня оставались нераспроданными. В этот день как раз такой суп и кипел на медленном огне – вечером съедят его с ломтями хлеба грубого помола, который мужу было велено купить по дороге домой. Пот стекал по голым мускулистым плечам женщины, когда она подбрасывала топлива в огонь под кипящим котлом. Каждым субботним вечером мужчины собирались вместе с двоюродными братьями и племянниками в продымленном кафенио – выпить, посудачить о событиях прошедшей недели. Сейчас, когда кругом гремела война – в Европе и не только, – всегда было что обсудить.

В подвале дома семья держала старого мула, а с ним и козу, чтобы был свой сыр и молоко, и, не считая тысяч мух, заселявшихся без приглашения, в этом убогом помещении обитало еще и несколько кур, строивших себе гнезда в грязной соломе. Они были приучены держаться подальше от задних ног мула, зато без страха собирали объедки возле самых ног козы. Когда из кухни не несло запахами еды, в доме стояла вонь от навоза.

Вот в этот-то темный зловонный подвал и влетела в тот день искра из огня. И раньше тысячу раз такие вот кусочки горячей золы отлетали от трещавших в огне поленьев и медленно опускались на пол, где дотлевали еще пару секунд и гасли. Но эта пролетела с точностью метко наведенной стрелы сквозь узкую щель между половицами и на лету только сильнее разгорелась, набирая скорость.

Она упала на круп мула, откуда ее тотчас смахнул безостановочно и ритмично мотающийся хвост. Отлети уголек налево, он упал бы на мокрый, пропитанный мочой пол. Но он отправился направо, упал на ворох соломы и, не задержавшись на поверхности, проскочил вглубь, рядом с курицей, сидевшей на яйцах, – идеальные условия для того, чтобы жар еще тлеющей искры набрал силу.

Котел наверху все кипел. Усталая хозяйка ожидала своих мужчин домой приблизительно через час, а пока пошла наверх прилечь. Ее дочь была уже в спальне, лежала там одна в темноте. Куда легче было заснуть сейчас, пока родителей нет в комнате. По ночам отец обычно шумно и грубо лапал мать, а потом оба засыпали и храпели до утра.

Между тем внизу огонь уже разгорелся под ворохом соломы, однако запах паленых перьев и рев перепуганных животных не услышали ни мать, ни дочь – обе дремали двумя этажами выше.

Каких-нибудь несколько секунд – и языки огня поползли по деревянным балкам, добрались до потолка. Вскоре весь подвал был охвачен пламенем, стены и потолок превратились в сплошной огонь, он распространялся быстро и неуклонно – вверх, на следующий этаж, а затем наружу, к соседним домам.