Нити Данталли (СИ)

Пожалуй, впервые за время, проведенное в плену, Грэг про себя искренне поблагодарил аркала: после его пыток вынести перелом оказалось легче. И хотя рука болела зверски, охотник вполне мог это терпеть и в ожидании лекаря держаться холодно и отстраненно. Найдя положение, в котором сломанные кости почти не давали о себе знать, Грэг застыл и погрузился в свои раздумья.

Стоящий напротив тюремной камеры охотника Дезмонд выглядел, казалось, хуже, чем его пострадавшая марионетка. Данталли был бледен, как полотно. Он привалился к стене, обняв себя за плечи и сомкнув губы в тонкую линию. Глаза рассеяно замерли на неопределенной точке пространства, прямого зрительного контакта он избегал. И хотя данталли стремился нисколько не выказать своих истинных чувств, по его виду было ясно: он в ужасе.

С момента появления Дезмонда в Грате между новым кукловодом и Грэгом не завязалось ни одного толкового диалога. Охотник не знал это существо и сейчас, находясь рядом с ним, испытывал невольное раздражение: его влияние до сих пор чувствовалось, хотя данталли и пытался сделать так, чтобы марионетка не ощущала нитей.

Борясь со злостью и стараясь не обращать внимания на периодически бросающую в жар острую боль в руке, Грэг молча сверлил кукловода глазами и ждал прихода лекаря.

Появление Бэстифара в подземелье охотника не удивило. Неожиданно для самого себя Грэг даже вздохнул с облегчением, увидев аркала, несмотря на скользнувшую в сознании мысль, что тот явился, чтобы снова пытать своего пленника. Этих пыток охотник более не боялся — привык. Сейчас для него все было лучше, чем находиться в тюрьме с молчаливым, снедаемым страхом Дезмондом.

Аркал красным вихрем пронесся по коридору и остановился напротив камеры пленника, небрежно кивнув данталли на лестницу.

— Пойди прочь, — холодно произнес он, и Дезмонд побледнел еще сильнее, хотя казалось, это попросту невозможно. Данталли не сумел даже кивнуть, лишь оттолкнулся от стены и безропотно подчинился. Пожиратель боли повернулся к Грэгу и окинул его серьезным оценивающим взглядом. Охотник приготовился.

— Собираешься снова пытать? — усмехнулся он. — Что ж, приступай. Вряд ли ты чем-то удивишь меня.

Голос прозвучал ровно, страха и вправду не было.

Некоторое время аркал молчал, продолжая смотреть на пленника, и Грэг искренне не понимал, что изменилось во взгляде малагорского царя. Не знай он это существо, невольно решил бы, что видит страх и сожаление.

— Знаю, как ты ко мне относишься, — произнес Бэстифар, оставаясь серьезным и сосредоточенным, — и знаю, что будешь вновь кидать колкости, грозиться убить и так далее. Давай решим, что мы все это уже миновали, что ты уже все сказал, а я повел себя, как веду обычно. Пропустим эту формальность.

Лишь теперь на губах аркала мелькнула кривая усмешка, столь, казалось бы, характерная для него, но и она сегодня выглядела иначе.

— Что тебе нужно? — нахмурился Грэг.

— Того, что случилось сегодня в цирке, не должно было произойти, — покачал головой Бэстифар и впервые отвел глаза. Охотник изумленно вскинул брови. — Поэтому, Грэг, хоть раз — давай по-хорошему?

Аркал шагнул ближе к камере.

— Отдай ее. Знаю твою реакцию, но все же, подумай: вряд ли в ближайшее время ты снова сломаешь руку, чтобы расплатиться за мою помощь, поэтому отпираться глупо. Обыкновенно, да, я бы этого не предложил, но сегодня… сегодня все иначе. Я хочу помочь.

Охотник оторопело уставился на Бэстифара. Тот кивнул и продолжил:

— Я, конечно, могу попросту придержать боль, — словно в подтверждение этих слов рука аркала начала сиять алым светом, и Грэг невольно облегченно вздохнул, когда острый жар, полосующий левое предплечье, отступил. — Вот только она вернется и возьмет свое, стоит мне отпустить. Поэтому лучше просто отдай ее.

Сияние вокруг ладони Бэстифара погасло, и охотник плотно стиснул челюсти, вновь почувствовав боль в сломанной руке.

— Лучше пойди и отбери расплату у Дезмонда, — хмыкнул Грэг. — Он не против отдать ее тебе. Или тебе он уже окончательно наскучил?

Бэстифар закатил глаза.

— Откуда вы только беретесь такие на мою голову? — нервно усмехнулся он. — Дело ведь не в расплате Дезмонда и не в скуке, Грэг. Если это польстит твоему самолюбию, можешь считать сегодняшнее мое предложение извинением за то, что произошло в цирке.

Охотник недоверчиво прищурился.

— Ты держишь меня в плену не первый год. Все это время ты применял на мне свои излюбленные пытки, и вдруг решил извиниться за сломанную руку? Кто ты такой и что сделал с аркалом? Честное слово, мне почти тревожно.

Бэстифар едва заметно покривился.

— Все, что я делал, никак не вредило твоей безопасности, — качнул головой он. Грэг склонил голову набок, изучающе глядя на пожирателя боли.

— А какое тебе дело до безопасности человека, который собирается тебя убить?

— Я все равно не объясню, а ты не поймешь, — нахмурился Бэстифар. — Поэтому давай просто сойдемся на том, что ты — мой фаворит по части пыток, и моя больная природа требует, чтобы ты был целехоньким и не изматывался сверх меры.