Нити Данталли (СИ)

— Мы напали на след демона, — прошелестел светловолосый воин. Бенедикт с трудом сдержал усмешку при виде страха, отразившегося на лице юного Далтона.

— Мой брат говорит правду, — подтвердил он. — И этот демон весьма опасен. Нам понадобится помощь, чтобы справиться с ним.

— Я… передам лошадей другому и отведу вас к жрецу Леону, — сбивчиво проговорил Далтон, опасливо поглядывая на Ренарда. — Только… как вас представить?

— Мое имя Бенедикт Колер, — ответил старший жрец Культа Кардении. Глаза молодого последователя округлились. — Думаю, этого для жреца Леона будет достаточно.

Бенедикт был прав: его репутация действительно бежала впереди него. Далтон поспешил в здание, и трое прибывших жрецов последовали за ним.

* * *

Вальсбургский лес, Гинтара

Шестнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Недалеко от берега реки Мотт растущие близко друг к другу густые сосны образовывали плотный навес, способный укрыть путников от дождя, который, судя по затянутому серыми облаками небу, должен был начаться в ближайшую пару часов.

Устроив под ветвями небольшое временное убежище, Аэлин направилась к реке, набрала воды и занялась костром, расположив кострище так, чтобы самые низкие ветви не загорелись. Все это время охотница старалась отгонять от себя мысли о данталли, который лежал без движения под навесом ветвей. Что будет, когда он очнется? Аэлин не знала, продолжат ли они путь вместе, или она лишь добьется от него правды о малагорском цирке, и отправится на поиски отца в одиночестве.

«В любом случае, для этого необходимо, чтобы он очнулся», — подумала молодая женщина, тяжело вздыхая. Она решила согреть немного воды, чтобы заняться его раной. Данталли довольно долго не приходил в себя, и Аэлин сделала вывод, что ранение, которое спутник полагал царапиной, на деле вовсе не легкое.

Когда вода согрелась, охотница осторожно приблизилась к Мальстену и отодвинула полы плаща, насквозь пропитавшиеся темно-синей кровью. Неуверенно посмотрев на неподвижное лицо бывшего командира Кровавой Сотни, Аэлин осторожно приподняла его рубаху и поморщилась, словно на миг сумела ощутить, какую боль, должно быть, приносила эта рана. Порез был грубым и глубоким, к тому же, внутрь, похоже, попала грязь, пока охотница пыталась оттащить данталли в укрытие. Рубаха Мальстена была мокрой от пота и крови.

Аэлин сосредоточенно принялась вычищать и обрабатывать рану, боясь причинить боль, однако даналли лежал совершенно неподвижно. Лишь редкое дыхание свидетельствовало о том, что он еще жив.

Остановив кровотечение и вычистив рану, Аэлин принялась накладывать повязки. При этом она невольно поймала себя на мысли, что не представляет себе, как Мальстену удалось несколько часов передвигаться по лесу бегом с такой раной. Попутно она вновь и вновь вспоминала его слова о Грэге Дэвери: «Я послушался его. Грэг просил меня уйти, чтобы он мог закончить дело. И я сбежал. Но раз Грэг не вернулся, подозреваю, что он все еще там, где я его оставил».

За годы своих поисков Аэлин еще никогда не приближалась к разгадке тайны исчезновения своего отца так близко, как сегодня. Если бы не Мальстен Ормонт, она могла бы никогда не узнать ничего.

— Проклятье, — шепнула охотница, вспоминая заученные наизусть строчки из дневника Грэга Дэвери: «Наткнулся на одно очень странное место. Нужно проверить, могут быть замешаны существа… Поговорить с Мальстеном О.».

Аэлин закончила перевязку и вновь посмотрела на бледное лицо данталли.

«Я поговорила с Мальстеном О.» — невесело усмехнулась она. — «Ты был прав, папа, он оказался иным. И я должна, по большому счету, убить его, потому что в этом заключается наше дело. И потому что… данталли успели разрушить и мою жизнь тоже, но… почему-то я не могу убить Мальстена».

Аэлин с горечью вспоминала свои юные годы в дэ’Вере, когда была влюблена в прекрасного доброго юношу по имени Филипп. Сѐмьи планировали свадьбу, а молодые обрученные были счастливы. Филипп с радостью тренировался вместе с Аэлин и ее отцом, говорил, что знания охотника никогда не будут лишними. Однако, когда Филиппа призвали на службу во время Войны Королевств, никакие знания не помогли ему в битве при Шорре. Данталли из королевства Карринг заставил совсем юного Филиппа безвольно натолкнуться на меч, как и многих других солдат из дэ’Вера.

Когда Аэлин узнала о смерти жениха, это разрушило ее жизнь. Она знала, что больше никогда не сможет так полюбить. От собственного безумия ее спасло лишь безумие, царившее вокруг. Поместье Дэвери разорялось. Старший сын Грэга и Недѐрии Аллен также был призван на войну, и вскоре погиб. Это свело с ума леди Дэвери. Женщина почти не спала, перестала разговаривать, перестала есть. Аэлин пыталась вырвать мать из лап безумия, но ни ей, ни Грэгу это не удалось. Вскоре Недерия скончалась от истощения.