Нити разрубленных узлов

Женщина пододвинула сплетенное из лозы кресло к окну и села так, чтобы спрятаться в лучах света. Но не потому, что боялась обнаружить перед грядущим собеседником свое волнение и прочие чувства. Роханна давно уже уяснила для себя очень простую вещь: если тебя не убивают сразу, а оставляют в живых, то победитель в схватке не предопределен до самого последнего удара. А вот морщины, несколько дней остававшиеся без чудодейственных средств, заставляли беспокоиться, и не на шутку.

Расчет женщины, умудренной прожитыми веками, оправдался. Не прошло и нескольких минут, как дверь снова распахнулась, пропуская в комнату невысокого и вопреки ожиданиям весьма молодого человека, в жилах которого явно текла южная кровь. По крайней мере, особый оттенок кожи – на несколько тонов темнее топленого молока – и выразительная чернота ресниц, окружающих глубоко посаженные орехово-коричневые глаза, при том что вошедший был светловолос, позволяли предположить, что либо мать нынешнего хозяина дома, либо отец были коренными уроженцами Катралы.

Но что самым разительным образом отличало мужчину от столичных щеголей, так это одежда. Не по погоде закрытая, траурно-черная, она производила бы угнетающее впечатление, если бы не была смягчена узкими полосками белого кружева на манжетах и воротнике да сиянием широких звеньев длинной золотой цепи, одним концом закрепленной на левом плече, а другим с помощью большой рубиновой броши – на середине груди.

В остальном же мужчина выглядел точно так же, как и его сверстники во всех концах Дарствия: стройный, явно не брезгующий занятиями, укрепляющими тело, самоуверенный и старающийся казаться взрослее своих лет. Последнее всегда смешило Роханну в поведении юнцов, и сейчас женщина тоже не смогла удержаться от улыбки. Впрочем, движение ее черт вряд ли было замечено, потому что вошедший начал разговор спокойным и неподдельно равнодушным тоном:

– Вы достаточно отдохнули после своего путешествия, эррита?

– Это будет понятно много позже, – вполне правдиво ответила женщина. – Но я не в том возрасте, чтобы позволять себе тратить время на отдых.

– У вас впереди целая вечность. И не меньшая вечность уже осталась позади.

Он не ухмылялся, не язвил, не угрожал, всего лишь намекнул, что знает, с кем имеет дело. И безыскусно исполненный намек говорил о многом. В частности, о том, что положение, и так представлявшееся Роханне не слишком приятным, на деле заметно сложнее.

– Знаете, Иакин… Вас ведь так зовут? Чем дольше живешь, тем больше начинаешь ценить каждое мгновение.

– И насколько вы цените свои мгновения?

В его словах послышался интерес. Все еще невнятный, словно только зарождающийся, но уже позволяющий себя заметить. А еще над верхней, чисто выбритой губой мужчины начали выступать капельки пота.

В комнате не было жарко, теперь эрте Мон это отчетливо понимала. Даже солнечные лучи, пробивающиеся сквозь решетку, не нагревали облицованные камнем покои, и сухость воздуха, вначале показавшаяся горячей, на самом деле больше походила на морозную. Откуда же тогда взялся пот?

– Ценю дорого. Вы это хотели услышать?

Он кивнул, а потом невольно коснулся пальцами губ, впрочем стараясь сделать вид, что движение было случайным.

– Если дорого, значит, вы не захотите их потерять?

Роханне почудилось, что ее натруженное сердце остановилось передохнуть.

Пожалуй, еще ни разу в кажущейся бесконечной жизни ей не угрожали так явно. Даже никому из одержимых в голову не приходило таким способом принуждать эрте Мон к чему бы то ни было. Но этот, молодой да ранний… Да что он себе позволяет?!

Крупная капля пота скатилась от корней волос по лбу мужчины, зацепилась за брови и только благодаря этому избежала падения. Роханна еще раз всмотрелась в лицо Иакина Кавалено и наконец-то увидела то, что заставило ее вжаться в спинку кресла, в упругие и не слишком приветливые лозовые узлы.

Да он же недокровка! И как всякий недокровка в присутствии демона, сгорает сейчас в пламени невозможных к исполнению желаний.

Новое знание было очень важным, это женщина даже не понимала, а чувствовала всем телом, но пока, увы, не помогало сообразить, как же воспользоваться обнаруженной слабостью своего противника. А в том, что хозяин дома был именно противником, а еще вернее – врагом, сомнений уже не оставалось.

Что ж, если не знаешь, как действовать, нужно выжидать. А для ожидания требуется время, которое легче всего заполучить, если сделаешь шаг назад.

– Вы угрожаете мне?

– Предупреждаю.

– Вы убьете меня?

Иакин Кавалено впервые улыбнулся, но по-прежнему не вложил в движение губ никаких чувств.

– Если вы сами того захотите.

– Я?

Он подошел к окну, однако не приближаясь, а увеличивая расстояние между собой и Роханной, положил пальцы правой руки на скрещивающиеся плашки ставен, и женщина с давно позабытым ужасом отметила, что ее собеседнику дрожь, по всей видимости, вообще незнакома.

– Вы можете мне помочь. И я буду благодарен за помощь. А можете отказаться. Решать вам.

– И если откажусь, снисхождения мне не ждать?

Иакин не ответил, всматриваясь во что-то, находящееся за окном.