Нити Судьбы

Только после отъезда дочери Полина Яковлевна поняла, что ее так насторожило во время этого разговора: уж больно оправдывалась Света в своей полноте. Нечисто тут…

После Нового года Света ни разу к матери не приезжала, но звонила раз в неделю.

– Мама, времени просто нет совсем. Загоняли с этим дипломом. Уже трижды ездила на завод, да уже раз пять переписывала дипломную. Как освобожусь, сразу приеду, – обещала дочь, но в родительский дом не торопилась.

В последнюю пятницу марта Полина Яковлевна вновь ждала звонка дочери, но та не позвонила ни в пятницу, ни в субботу, ни в понедельник. Промаявшись до четверга, Полина Яковлевна отпросилась с работы и поехала в город.

Оставив паспорт у вахтера, она поднялась к дочери. Со Светой в одной комнате жили еще две девочки. Полина Яковлевна постучала в дверь. Та распахнулась, и женщина увидела Машу, одну из соседок Светланы. Девчонка, узнав ее, испугалась и отступила на шаг.

– Здрасте, – пролепетала она.

– Здравствуй, Машенька, – ответила женщина, входя в комнату. Она краем глаз заметила, как Валя, вторая подруга Светы, и еще одна девушка разбирают вещички для новорожденного. При виде женщины, девицы переглянулись, и Валя с пунцовым лицом стала быстро заталкивать вещи в сумку.

– А где же Светочка? – спросила Полина Яковлевна.

Девчонки переглянулись. Незнакомка открыла, было, рот, но Валентина быстро наступила ей на ногу, и та выскочила из комнаты, пообещав зайти попозже. Женщина недоуменно хлопала глазами. Подружки переглядывались и молчали.

– Девочки, где Света? – спросила она твердо.

Валя встала и прошлась по комнате, Маша перекладывала вещи на столе. Полина Яковлевна, предполагая самое страшное, плюхнулась на стул. Мария бросилась к ней.

– Тетя Поля, вы только не волнуйтесь, – зачастила она, всовывая в руку стакан с водой.

– Вот дура! Ну, сколько раз говорили, скажи матери, скажи матери. Нет, самая умная, блин! – ворчала Валя.

– Где она? – прохрипела женщина.

– В больнице, – хором ответили девчонки.

– А-а-а, – застонала мать.

– Нет, нет, тетя Поля, – затараторила Маша, – это хорошая больница. Там… как бы сказать… не лечат.

Полина Яковлевна в предобморочном состоянии слушала девушку, но в ушах, будто вата была натолкана.

– Это что ж за больница такая? – помертвевшими губами прошептала мать.

Девчонки переглянулись.

– Да роддом это, – сказала Валя.

– У Светы девочка родилась, – добавила Маша с улыбкой.

На ватных ногах Полина Яковлевна вышла из общежития. Как добралась до роддома, впоследствии даже не могла вспомнить. А ведь спрашивала дорогу, говорила же с кем-то. Но мысли были заняты другим: ее Света стала мамой, то есть сама она теперь бабушка. Но почему-то радости от этого женщина не испытывала. Ребенок-то есть, а где отец? Да и потом, кто он? Не уж-то Яша? Ах, Света, Света, лгала матери почти год! Ведь и словом не обмолвилась о своей беременности. Ну, сказала бы она, и что тогда? Что бы та ей ответила? Да уж по головке не погладила бы! Накричала бы, отправила на аборт. Но это лучше, чем незамужняя девушка с младенцем на руках! А она-то, дура старая, верила сказкам о полноте, да работе. Тоже мне хороша мать, не заметила перемен в дочери. А нужно был заметить! Нужно было сразу отправить ее к брату в Ижевск, как только она с этим цыганом познакомилась! Испортил девочку, кто теперь возьмет ее в жены? Кому она нужна кроме матери?

Полина Яковлевна кое-как уговорила дежурную, чтобы та вызвала Свету. Сестра пожала плечами, пряча в карман хрусткую трёшку. Новоиспеченную бабушку завели в какую-то комнатку.

– Ждите, – буркнула дежурная и исчезла за дверью.

Женщина села на жесткий стул и огляделась. Видимо, здесь переодевались мать с ребенком перед выпиской. У стены стояли пеленальный стол, рядом кушетка, у двери вешалка и этот колченогий стул. На чистейшем окне топорщились накрахмаленные белейшие занавески.

– Мама? – вдруг раздалось сзади.

Полина Яковлевна повернулась. В дверях в каком-то невообразимом застиранном халате стояла похудевшая и немного бледная Светлана. Она шагнула к матери и остановилась посреди комнаты, подняла глаза на женщину и тут же отвела взгляд. И только тогда Полина Яковлевна поняла, что Света не стала говорить правду не из-за гордости или вредности, а из-за боязни, что мать ее осудит и не поймет. В принципе, так и получилось. Только позже. Вернее поздно. Ничего не изменить и не исправить. Ребенок уже есть. А после драки, как говориться, руками не машут. Они избежали разговоров на темы: «избавься от ребенка» и «кому ты нужна с младенцем на руках?».

Но с другой стороны Полине Яковлевне было просто обидно: ведь она самый близкий и родной для Светы человек, а такую новость узнает последней. Девушка не поднимала на мать глаз, но женщина видела, как на ее ресницах дрожат слезы.

– Как назвала хоть? – спросила мать, а голос звучал глухо.

Девушка встрепенулась, смахнула слезы и протянула ей бумагу. Та открыла новенькое свидетельство о рождении.