Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

Ласкал Февзи свою подружку долго, ласкал руками, губами, всем телом. Вика не имела опыта любовных игр с мужчинами. Когда-то она была совращена своим одноклассником, да еще здесь в Вильнюсе, куда приехала для поступления в институт, изредка занималась сексом со студентом, снимавшим комнату у той же хозяйки, которая сдавала диван ей самой. Но сейчас студент уехал на летние каникулы, да и был он какой-то бледный и вялый. Темпераментная от природы девушка не знала достойного ее партнера и не получала никогда от секса должного упоения. Увидев нынче вечером пылкий взгляд нездешнего молодого мужчины, она вдруг поверила, что этот способен ей дать то, чего она жаждала. И вот он заласкал ее, и она с нетерпением ожидала апофеоза этой ласки…

Потрясение, впервые пережитое Викой, было несравнимо выше восторга, испытанного мужчиной. Она еще приходила в себя, когда Февзи приступил к очередному акту.

 - А как же бедная Милда? - спрашивал Февзи, для которого присутствие другой девушки, теперь сидевшей на стуле и наблюдающей в скупом заоконном освещении за происходящим на кровати действом, было дополнительным возбуждающим фактором.

- Ее не надо трогать, она еще девушка, - говорила Виктория, придыхая в такт с сотрясающими ее ударами мужского тела. - Можешь потом поцеловать ее, но надо сохранить ее девственность.

Темпераментная Вика не оставляла пылкому молодому мужчине времени для целования Милды, которая к тому времени уже обнажилась и сидела на корточках на краю кровати, нервно проводя руками по своему телу и не отрывая взгляда от любовников. Так, будто бы и не было рядом наблюдателя их безумств, любовники не только проделывали все, чему они были к тому времени научены, но и проявили большую изобретательность. Февзи был в восторге от Викиной послушливости.

Милде временами становилось дурно, но с другой стороны ей было очень все интересно. Вот только бы …

…Вика проснулась от колыхания кровати. В окно уже светило летнее солнце, а рядом Февзи рьяно, будто и не было бессонной ночи, качал Милду. Вика поняла, что ни о каком сохранении девственности уже не может быть речи.

Каждый вечер оставшихся трех недель объятая лихорадочной страстью троица проводила одинаково. Только однажды они отправились вечером не в заветную комнату в гостинице-общежитии, а в недавно открывшийся большой ресторан, где танцевали до двух часов ночи без передыха, и впервые, вернувшись, завалились на широкую кровать и сразу же заснули, не имея сил на занятия любовью, - сказались, безусловно, и перегрузки предыдущих ночей.

Еще одна передышка имела место через несколько дней, когда у обеих подружек одновременно (надо же, какая незадача!) появились признаки того, что они не забеременели. Для Февзи эти три ночи, когда девушки оставались в своих собственных постелях, показались тремя месяцами. Правильно говорят англичане: чем больше занимаешься сексом, тем больше его хочется.

Наконец подошла к концу последняя неделя любви. Февзи получил документы об успешном прохождении практики и должен был возвращаться в Ленинград. Но не в силах расстаться с вильнюсскими подружками, он решил оставаться в академической гостинице до тех пор, пока его не попросят освободить комнату. Так он пробыл с Викой и Милдой еще одну неделю. Однако лето близилось к концу, и, так или иначе, надо было покидать гостеприимный город Вильнюс.

Расставание молодой мужчина переживал с большей печалью, чем девушки, но внешне он этого старался не показывать.

В поезде, спешившем доставить нашего героя в Ленинград, он, конечно, вспомнил и о белокурой красавице Ирене.

- Ах, Ирена! О, Ирена! - вздохнул он, но продолжения эта мысль не получила.

Кстати сказать, с той поры Февзи имел все основания считать себя большим специалистом по литовским национальным блюдам.

После четвертого курса Февзи попал на практику в археологическую экспедицию, ведущую работу в горячих степях Туркмении. Он пробыл на раскопках до ноября, и, вернувшись в Ленинград, взахлеб рассказывал другу о романтике пустыни Кара-Кум, где по песку ползают пауки-каракурты и змеи-гюрзы, о прекрасной москвичке из МГУ, к которой он обязательно должен съездить в зимние каникулы. И просаживал денежки на междугороднем телефоне под аркой Генерального штаба…

А что же Таня, его ленинградская возлюбленная? Если уж спрашивать о Тане, то надо поинтересоваться и насчет Насти.

Молодые женщины бросили своих парней. Не скажу, что коварно бросили, ибо я полностью солидарен в этом эпизоде с матерями-одиночками Татьяной и Настасьей. Да, Олег, и Февзи тяжело пережили разрыв, особенно Олег. Но их, теперь уж бывшие, подружки каждая в отдельности на последнем свидании разъяснили ребятам, что они познакомились с двумя не очень молодыми, но вполне надежными мужчинами, тоже ленинградцами, летчиками, ушедшими в гражданку по комиссии.