Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть

Мы уже знаем, как нелегко стал наш герой студентом, знаем о том, как с основанной ташкентскими студентами организации начиналась национальная борьба крымских татар. Тогда, после получения Камиллом и его товарищами дипломов о высшем образовании их, зачинателей национально-освободительного Движения, всех загнали в удаленные регионы Узбекистана, где практически не проживали крымские татары. Камилл, которого распределили в Сурхандарьинскую область, естественно, не поехал в эту глубинку, справедливо полагая это распределение ссылкой. Он скрывался в одном из близких к Ташкенту горных поселков, преподавал физику в вечерней школе для рабочей молодежи. Он приезжал в Ташкент каждую пятницу поздно ночью после проведенных вечерних уроков и предполагал, что его местопребывание органам неизвестно. Встречался он только с другом Виктором, который однажды поведал ему, что недавно в случайном, якобы, разговоре малознакомый человек спрашивал о нем.

- Знать не знаю, - отвечал Виктор. - Уже несколько месяцев, как о Камилле ни слуху, ни духу.

То ли Виктора проверяли, то ли действительно не знали, где находится Камилл. Если так, то серьезных поисков, видно, не предпринимали, а то бы нашли, разумеется. А с другой стороны – если никто не выдал, то и найти его было не так уж просто! Только если запустить механизм всесоюзного розыска, но не стоил Камилл того.

Встречался Камилл в компании с Виктором и с девицами, но те и вовсе не знали его, чего с них взять! Однажды при очередном знакомстве Витька отрекомендовал своего друга как «Адольфа Шикльгрубера», но это не произвело на девиц никакого впечатления. Так что с этой стороны Камиллу тоже ничего не грозило.

В зимние школьные каникулы Камилл поехал в Центр, в главные города – тогда билеты на железнодорожные поезда продавали без предъявления паспорта, так что и здесь не обязательно было засветиться. В Ленинграде известный академик, ректор университета, дал ему программу по теоретической физике и год на подготовку к экзаменам в аспирантуру. В одном из серьезных московских физических институтов он тоже получил экзаменационную программу. Ему больше импонировал ленинградский теоретик, но по возвращении в Ташкент вопрос был решен в пользу Москвы по той причине, что отец его, профессор-гуманитарий Афуз-заде, был приглашен в Москву с предоставлением квартиры. Это определило выбор Камилла, который не хотел разлучаться с родителями.

Еще в Ташкенте, после его возвращения из горного поселка и легализации в городе, к нему приезжали участники Движения из Беговата, из Самарканда. Камилл говорил им, что в ближайшее время должен покинуть Узбекистан, и ребята молча, с явным осуждением выслушивали его. Камилл чувствовал себе очень неловко, не спал ночами. Но он знал, что с прекращением работы центрального «штаба» созданной им организации, национальное движение в Ташкенте не распалось, выросли «молодые кадры». Был, правда, период спада, но теперь институтские и заводские организация оживились, искали свой путь, расширялись численно и пробовали новые методы борьбы – именно о таком развитии он и его соратники мечтали, когда создавали Первую Организацию. К сожалению, появились и первые серьезные жертвы, но вызревал новый, более высокий этап народной борьбы, и жертвы, конечно, были неизбежны.

В Москве он успешно поступил в аспирантуру и так усердно отдался занятиям, что не покидал лабораторию до поздней ночи и постоянно брал в дирекции разрешение на работу в выходные дни. В первое время после его переезда в Москву до него доходили скудные сведения о характере развития национального Движения, но, конечно, при таком образе жизни подробной информации о положении в Узбекистане он иметь не мог. Уже после защиты диссертации, когда он прошел по конкурсу на должность младшего научного сотрудника в один из замечательных научных институтов, он оказался в недельной командировке в Самарканде и вот тут-то насладился общением со своими, окунулся в задачи нового этапа.

За эти годы, прошедшие в ежедневном противостоянии с режимом, Камиллу удалось добиться многого из того, что он себе наметил. Ну, прямо таки СССР - страна неограниченных возможностей! Разве путь от голодного бесправного спецпереселенца до заведующего лабораторией известного во всем мире академического института менее впечатляет, чем путь, проделанный американским мальчишкой от уличной торговли газетами до автомобильного магната? Но если американскому оборвышу приходилось бороться с безучастными к личности человека экономическими препонами, то татарчонку из Крыма приходилось преодолевать активное сопротивление политической системы – это было балансированием на грани жизни и смерти!

И еще одно существенное различие: достигший намеченных целей американец ни в коей мере не является предметом недоброго внимания властей, желающих ниспровергнуть его, в то время как крымский татарин, вырвавшийся за пределы очерченных властями границ, объект постоянного беспокойства для властных структур, ищущих повода для низвержения его в подобающую ему бездну национального унижения.