👗 Нитки, деньги, василиск

Я с досадой поджала губы. Сначала к Элифе. Потом в ателье. А затем — в свой мир. Но посвящать гору в хитросплетение своих планов не хотелось. Да и зачем ей всё это…

— Знаешь, мне сказали, якобы, оказавшись здесь, я сама догадаюсь, что нужно делать. Но я понятия не имею, как заставить тебя плакать. Да я и сама… Представляешь, я уже много лет не плакала. Наверное, с того самого вечера, когда мама не вернулась домой.

С губ неожиданно сорвался всхлип, и я ошарашенно прикрыла рот рукой. Это ещё что? Я ведь правда не плакала много лет. Просто не позволяла себе проявлять эмоции. А тут расчувствовалась на ровном месте. Это как вообще?

А потом меня словно волной накрыло нежностью, пониманием и вселенским всепрощением. Такое ощущаешь, когда ребёнком прибегаешь домой с содранными коленками, а мама сажает тебя на колени и прижимает к груди. Вот такое чувство.

Я судорожно выдохнула, отпуская боль, и заговорила…

Глава 18.3

Утро. За ночь я смогла сомкнуть глаза всего раза два, и каждый раз видела маму. Мы встречались то в больничной палате, где мы виделись в последний раз, то в небольшом кафе возле дома, куда иногда ходили вдвоём. Всё происходило в каком-то зеленоватом свете, и мама мягко гладила меня по голове, словно успокаивая.

Из очередного полузабытья вырвал телефонный звонок. Я резко села, широко моргая и пытаясь откашляться, чтобы голос не звучал хрипло.

— Алло?

Слушая голос в трубке, я чувствовала, как внутри всё медленно умирает. На эмоции словно повесили пудовую гирю. Чтобы не шалили. И не позволили вот прямо сейчас, за секунду, сойти с ума.

— Я поняла, — ответила ровно. — Да-да, всё услышала, спасибо.

Встав, на ватных ногах дошагала до кухни. Тупо уставилась на дно турки со вчерашним кофе. Она было доверху полна. Видимо, сварила, а выпить не успела. Что же меня отвлекло? Ах да…

Налила полную чашку и сунула в микроволновку. Пока она крутилась, согревая напиток, снова включила телефон. С минуту разглядывала список контактов и номер, который, как я думала, мне никогда не понадобится. Звон микроволновки вывел из ступора, и я потянулась за чашкой, одновременно нажимая на вызов.

Послышались гудки, и я с чашкой в руке отошла к окну. Серое, промозглое питерское утро. Слякоть по щиколотку. И вороны на ветке дерева. Разглядывают меня своими чёрными глазками.

— Алло? — удивлённый мужской голос.

— Доб… доброе утро, — поприветствовала глухо.

— Я слушаю тебя. Говори.

Сглотнув, я поставила чашку на подоконник. Не знаю, на что я рассчитывала. Точно не на эту безэмоциональную сухость.

— Мама умерла, — сообщила ровным голосом.

— О. Сочувствую.

Повисла пауза.

— Д-думаю, похороны через три дня, — прошептала я. — Ты придёшь?

Отчаянно хотелось, чтобы он не просто пришёл. Я всерьёз рассчитывала на помощь. В конце концов, мне семнадцать лет. Что я могу знать о смерти? И о том, сколько бумажек нужно оформить, чтобы эту самую смерть заверить.

— Василиса, — извиняющимся тоном, — я бы с радостью, — ну разумеется, — но не смогу. Мы с Надей на выходных уплываем на пароме в Швецию на три дня. Ну этот, мини-круиз, ты знаешь. Так вот, мы уже оплатили билеты, и перенести не получится.

Удивление? Нет, его не было. Чего я ещё могла ожидать от отца? Помощи? Три раза ха.

— Конечно, я всё понимаю, — кивнула я. — Хорошо вам отдохнуть. Пока…

— Подожди…

Палец завис над кнопкой отключения.

— Да?

— Это… Тебе что-нибудь привезти из Швеции?

Это, пожалуй, самая большая степень участия, которую я могла от него получить. Губы против воли изогнулись в горькой усмешке.

— Привези мне фрикадельку, — попросила я и отключилась, сразу же ставя телефон на беззвучный.

Опустила гаджет экраном на подоконник и уставилась в окно. Тёплый кофе согревал изнутри, гася грустные мысли. Наверное, я бы так и стояла до вечера. Но кофе неожиданно остыл, а потом и вовсе закончился. А в какой-то момент на подоконник взлетела серенькая птичка с длинным клювом. Посидела, посмотрела на меня сперва одним глазом, потом другим. Стукнула три раза в стекло. И спорхнула вниз, оставив меня смотреть ей вслед.

Стук птицы в окно… К смерти члена семьи. Даже птица уже была в курсе. Пора и мне признать.

Я аккуратно поставила кружку обратно на подоконник. Развернула ручкой вправо, чтобы было удобнее потом брать. Подумала и развернула ручкой влево. Кивнула сама себе. А потом поправила снова. Потому что картинка размылась, и мне показалось, что чашка стоит криво.

Рядом с чашкой упали первые капли. А я всё никак не могла найти идеальное положение. В какую сторону повернуть эту несчастную ручку? Вправо или влево? Внезапно это стало самой важной в мире задачей. Важнее того, что отцу всегда было плевать на меня и на мать. Важнее того, что прямо сейчас тело матери было заперто где-то в подвале той больницы, где мы виделись вчера. В последний раз виделись. Но это всё отходило на второй план. Сейчас нужно было просто найти идеальное положение чашки.

Но я не могла. Я вертела эту чашку и так, и эдак. А она никак не хотела вставать ровно. Никак не хотела…