— Нам пришлось распутать чрезвычайно сложный след, — продолжал Смейл. — В конце концов мы обнаружили, что все эти любопытные сведения, которые содержатся в папке под заголовком "Марсиане", имеют только один общий знаменатель. И этим знаменателем, мистер Лиджен, являетесь вы.
Солнце только-только взошло. Мы со Смейлом снова сидели на террасе, дожевывая завтрак из ветчины и мускатной дыни.
— Отбывать заключение в собственном доме — значит, иметь одно преимущество: хорошую кухню.
— Я понимаю ваши чувства, — сказал Смейл. — Откровенно говоря, задание меня не прельщало. Но, согласитесь, все это требует объяснения. Я питал надежду, что вы сочтете целесообразным добровольно сотрудничать с нами.
— Забирайте свою армию и отчаливайте на рассвете, генерал, — ответил я. — Может, тогда я смогу сделать что-либо добровольно.
— Ваш патриотизм…
— Мой патриотизм настойчиво подсказывает мне, что там, откуда я приехал, любой гражданин пользуется определенными юридическими правами, — отрубил я.
— Это дело выходит за границы юридических тонкостей, — заявил Смейл. — Я вам скажу совершенно откровенно, присутствие здесь нашего оперативного отряда получило одобрение правительства Перу только ex post facto[3]
, когда последнее предстало перед fait accompli[4]. Я говорю вам это лишь для того, чтобы подчеркнуть, какое большое значение придает данному вопросу наше правительство.— Штурм побережья пехотным взводом достаточно прозрачный намек, — произнес я. — Вам повезло, что я не стер вас с лица земли своим лучевым дезинтегратором.
Смейл поперхнулся куском дыни.
— Шучу, — успокоил я его. — Но к чему это подкрепление? Я ведь веду себя тихо…
Смейл недоуменно посмотрел на меня:
— Какое подкрепление?
Я указал вилкой в море. Он обернулся и стал вглядываться вдаль. Поверхность воды рассекала боевая рубка подводной лодки, оставляя за собой белый пенистый след. Она привсплыла — с палубы хлынули потоки воды. С лязгом открылся люк, из него посыпались на палубу люди. Смейл вскочил, уронив на пол салфетку.
— Сержант! — заорал он.
Я сидел с раскрытым ртом, а Смейл тем временем одним прыжком достиг лестницы и ринулся вниз, перескакивая через три ступеньки. Я слышал его рев, крики солдат, бряцание расхватываемых винтовок, топот ног. Я подошел к мраморным перилам и посмотрел вниз. В лиловой пижаме по лужайке бегал Пруффи, визгливо выкрикивая что-то. Полковник Санчес тянул Смейла за руку и тоже вопил. Тут же строились морские пехотинцы.
— Эй, сержант, не топчите мои петунии! — крикнул я.
— Не вмешивайтесь, Лиджен! — рявкнул в ответ Смейл.
— А почему бы мне здесь не орать? В конце концов, я здесь хозяин.
Смейл бросился назад вверх по лестнице.
— Вы главный объект, за который я отвечаю! — гаркнул он. — Я должен спрятать вас в месте, максимально безопасном. Где подвал?
— У меня он, как ни странно, внизу, — ответил я. — Но что происходит? Соперничество между видами вооруженных сил? Боитесь, что моряки уведут у вас славу?
— Это, — выкрикнул Смейл, — атомная подводная лодка класса "Гагарин". А принадлежит она советскому военно-морскому флоту.
Я стоял с открытым ртом, в упор не видя Смейла и изо всех сил пытаясь как можно быстрее оценить ситуацию. Появление наших морских пехотинцев меня не очень-то напугало. За несколько месяцев до того я уже оценил все юридические аспекты моего положения с помощью целого взвода юристов-корифеев. Я знал: рано или поздно кто-нибудь да посетит меня, ибо я не платил налогов, уклоняясь от призыва или время от времени нарушал правила парковки машины. Но в остальном был чист. Правительство могло негодовать на меня за то, что я знал много такого, о чем они и представления не имели. Но никто и никогда не смог бы доказать, что я позаимствовал это у дядюшки Сэма. И в конце концов им пришлось бы меня отпустить. А если бы им удалось прекратить новые разработки в моей лаборатории, то мне все равно хватило бы средств на счету в швейцарском банке. Отчасти, я был даже рад тому, что дело обернулось таким образом.
Но я забыл о русских. Естественно, что и они проявляли интерес: их шпионы были, по крайней мере, не хуже агентов секретных служб США. И мне нужно было предвидеть, что рано или поздно они нанесут мне визит, причем никакие юридические мелочи их не остановят. Они сунут меня в свою прачечную по промывке мозгов и выжмут из меня все мои тайны до последней так же небрежно, как люди выжимают лимон.