Ниточка судьбы

— Слава богу, — произнес Тульчин, влюбленно разглядывая Веру, как в те дни, когда они только познакомились.

— На кухню! Марш! — немного смутившись, начала распоряжаться Вера. — Мне полночи придется обрабатывать и готовить грибы. Но за это ты, Алексей, поведешь меня завтра в зоопарк. Я с детства не была в зоопарке. И в цирке.

— У нас состоялся разговор с Павлом, — заметил как бы между делом Тульчин. — В общем, он не хочет нас с тобой отпускать. Еще несколько дней. И не говорит почему. Этот частный детектив меня с ума сведет.

— Это твоя женщина меня с ума сводит, — возразил капитан.

— Вряд ли она виновата в этой ситуации, — заступился Алексей.

— Надо быть осмотрительнее и не связываться с кем попало. — Кравцов погрозил пальцем.

— Мы два сапога пара, — возразила Вера. — Или две пары сапог, как хотите. Вы тоже связываетесь с кем попало и, кажется, хорошо ловите бандитов.

— Бандит должен хорошо ловиться, — усмехнулся капитан. — И на приманку, и на наживку.

— Так где же вы все-таки были? — полюбопытствовала она. — И что это за аккордеон?

— Конфисковали на одной «малине», — ответил Кравцов. — Зачем бандюге хороший инструмент? Для них работает телевидение, которое все про криминал. Кстати, средства массовой информации недовольны вами. Говорят, что вас специально выращивали в какой-то колбе, что при помощи восточной медицины вам вживили некий музыкальный компьютер… По крайней мере, я так понял.

— Какой кошмар! — воскликнула Вера. — Где это вы набрались таких зловещих сведений?

— В ресторане Дома журналиста, — пожал плечами Павел Сергеевич. — У нас там была небольшая сходка. После того как мы посетили воровскую «малину». И мы выяснили, что разворачивается настоящая борьба с молодыми талантами. Вроде того что вы опасны для культуры, потому что все свободные места в этой сфере заняты, и надолго.

— Вполне серьезно, Вера, — поддержал новоявленного приятеля Тульчин. — Бесконечная погоня за сенсациями привела к необходимости внедрения в массовое сознание суперсенсации. О потерянном поколении маленьких калек, которых специально, как некогда итальянских теноров, выращивают, более того, уродуют… и это очень серьезно.

Вера вспомнила фразу о маленьких калеках, произнесенную Соболевой в кабинете профессора Третьякова, и ее точно холодом обдало. Конечно же всерьез их никто не воспринимает. Они действительно не нужны на переполненном рынке исполнителей. И с чего она взяла, что будущее великолепно? Оно ужасно.

Стрешнева догадывалась, что капитан Кравцов давно скрывает от нее многое. Едва ли не с начала их знакомства.

— Я должна спрятаться и подумать, — сказала она. — Вы меня жестоко удивили этими известиями. Я, конечно, знала об этом. Но все же я шокирована. Я, оказывается, как Ленин, ем красивые мухоморы, чтобы достичь в музыке невозможного. Траву курю разнообразную и по ночам летаю над Москвой.

— Алексей, я предупреждал, что она рассердится.

— Это полезно для ребенка, — ответил Тульчин.

— Да что вы понимаете! — окончательно обиделась Вера. — У меня почва из-под ног уходит, а они веселятся. Да все это устроено для того, чтобы вывести меня из себя и этим разрушить, убить. Не надо никаких подонков у подъезда. Я уже стала психопаткой. И день ото дня укрепляюсь в своей новой роли. Действительно, я маленькая калека. И любая ложь обо мне или о таких, как я, немедленно станет правдой. Вот это точно могущественный гипноз. Да я же скоро к инструменту не смогу подойти. От ужаса и отвращения.

— Одна из многочисленных версий звездной болезни, — произнес Тульчин грустно. — Успокойся, Вера. Ты ни в чем не виновата. Взрослый мир полон угрозы, вот и вся сказка.

— Тебе просто говорить, Лешенька! — продолжала сердиться Стрешнева. — Ты колесишь по свету и в ус не дуешь. Ты всегда был таким. Даже когда торчал в Твери без всяких вариантов.

— Да почему же? — развел руками Алексей.

— Да потому что я сделана из другого материала. Я женщина. И с музыкой, и с миром у меня свои отношения. И понять меня мог бы только действительно крупный музыкант. Из прошлого. Я не стану называть его имени. Но я точно знаю, что он бы меня понял. А больше — никто! Никогда!

— Не спорю, — улыбнулся Тульчин. — Культура — вещь обоюдная.

— Ты все смеешься… — изумленно поглядела на него Вера. — В Питере, ночью перед бегством, я пролистала боевик о нечистой силе. Там князь мира сего непосредственно принимает почести именно от людей культуры. Мне о культуре многое известно. Можно сказать, что даже все. Что я тут с вами вообще делаю? Ах да. Вы тут, кажется, собрались спасать меня. Как бы от меня же самой.

— А хоть бы и так. — Алексей подошел к ней сзади на цыпочках и неожиданно обнял. И тут же понял, что сделал это напрасно. Вера вздрогнула, будто электрический заряд прошел непосредственно сквозь ее плечи.

— Вот… Снова… Я с вами с ума сойду. Что это у вас за квартира такая наэлектризованная?

— Зря вы читаете по ночам такие страшные книги, — сказал Кравцов, жестом приглашая всех к столу. — Придется отпаивать вас домашним вином. Сказки-то небось читали тоже жуткие.