Ницше

Всего Ницше написал 372 фрагмента, разложенных по четырем рубрикам, четырем будущим томам: европейский нигилизм, критика высших ценностей, принцип новой оценки ценностей, дисциплина и отбор. Большая часть фрагментов не обработана автором и не доведена до вида искрящихся афоризмов, как в предыдущих книгах. Именно эти фрагменты неоконченной книги были затем положены в основу скомпонованной Элизабет Фёрстер и «Архивом Ницше» подделки, вышедшей под названием «Воля к власти». Книга сфабрикована из 5 тысяч листов рукописного наследия философа, поданных в тенденциозном плане: к вышеупомянутым фрагментам добавлено еще около 700 вырванных из контекста мыслей, так что искажена не только общая модальность задуманного Ницше произведения, но и его замысел в целом.

Я еще вернусь к вопросу о фальсификации задуманной Ницше книги, поскольку на протяжении многих десятилетий «Волю к власти» включали в корпус философского наследия Ницше, что радикально искажало представления о философе вплоть до абсурдного зачисления его в предтечи фашизма — абсурдного по причине абсолютной несовместимости элитарно-аристократического мировоззрения с плебейской, ориентированной на чернь идеологией завсегдатаев мюнхенских пивных. Сам Ницше определил цель своей недописанной книги, не оставив никаких сомнений относительно ее замысла:

Исследовать все пространство современной души, в каждом уголке вкусить мою радость, мою пытку, мою гордость. Превозмочь пессимизм и посмотреть, наконец, на мир гётевским взглядом, полным любви и доброй воли.

Ницше сам называет имя человека, вдохновившего его на этот труд. Это — Гёте. По Гёте сверял Ницше свои мысли, с Гёте увязывал идеалы.

Гёте не унизил ни один вид человеческой деятельности, не изгнал ни одной идеи из своего духовного мира; как добрый хозяин, он распорядился бесконечно обильным наследием человеческой культуры. Таков последний идеал Ф. Ницше, его последняя мечта. Зная о судьбе, что его ожидает, он хочет в конце жизни наподобие заходящего солнца сохранить наиболее нежные лучи: всюду проникнуть, все рассудить, все осветить, без единой тени на поверхности души, без грусти в ее глубине.

И вот этот благородный замысел Элизабет превратила в откровенный вандализм, в гимн насилию, в настольную книгу чудовищ, уже появившихся на свет…

Работа над «Опытом переоценки» была для Ницше «сплошной пыткой». Он признался П. Гасту, что не в состоянии даже думать о продолжении работы. «Через десять лет дело пойдет лучше», — пишет Ницше, не подозревая жути иронии, вложенной в эту трагическую надежду.