Ню

День сегодня сухой и жаркий. Тишина, словно все умерло кругом, остались только мы. Анат спит, прижавшись ко мне и положив под щеку ладонь. На ней зеленая юбка в складку и оранжевая майка на тонких бретельках. Ее груди набухли и стали тяжелее, чем раньше. Она улыбается во сне и произносит мое имя – Асаф.

Я так люблю ее – что не хочу жить.

– Асаф…

– Что, любимая? Ты уже проснулась?

– Я бы спала еще, но мне приснился странный сон. Страшный.

– Не бойся, забудь. Я с тобой. Спи, у нас еще есть время…

Она снова улыбается и поворачивает голову, чтобы поудобней устроиться на моей руке…

…Меня зовет мой колодец. Там прохладно, и не помнишь ни о чем. Вода – молчалива.

Я тихонько прикасаюсь губами к ее волосам. Запах счастья и солнца. Тень ресниц на щеке. Щека – горячая и гладкая. Влажный рыжий локон на ее шее. Чуть ниже – вот она, эта ямочка. И жилка…

Я люблю ее больше жизни. Вот только жизнь я не люблю совсем.

Сейчас самое главное – не думать. Так сказал Ахмед – не думать ни о чем. Правда, я не умею. Я с детства такой – думаю о нескольких вещах одновременно.

Травинка щекочет ее лицо. Она смешно морщит нос и снова открывает глаза.

– Я не могу заснуть. Я чувствую твой взгляд и просыпаюсь. О чем ты думаешь?

– О тебе. Я всегда думаю только о тебе. Все время.

Еще я думаю о нашем неродившемся ребенке. О своих непостроенных домах и больных, которых не вылечила – ты.

Я думаю даже о нашей собаке, хотя – не люблю собак.

Я думаю, я все время – думаю, а Ахмед говорил, главное – не думать…

Прижаться к тебе – хотя бы еще один раз…

Еще – один…

– Аллах акбар!

И я бросаюсь в молчаливую воду цвета пустыни. Алый закат заливает мои руки и траву, и даже тень от старой оливы…

Но это – не закат…

То, что раньше стучало и болело в моей груди, вот тут – слева – успокаивается и замолкает.

– Па-а-ап, а что означает мое имя?

– Хания, значит – счастливая. Ты же у меня счастливая, правда?

Но мой колодец молчит в ответ…

А ведь выбери я тогда – Австралию…

Последний посыл

Как же хорошо, что мы, лошади не умеем разговаривать.

Зато – мы умеем скакать. А скачка – это… Еще мы умеем видеть и слышать. Ну и, конечно, больше времени для размышлений…

1. Малыш

Малышом называл его только я. Еще Дина, конечно. Другим он этого не позволял. Просто делал вид, что его не касается или отворачивался – даже морковка не помогала. Вообще, лошадиные имена, это целая наука. От кого, через кого, инбридинг, кровь, линии, породы… Для знатоков – и то сложно бывает, да и знатоков-то настоящих по пальцам одной руки пересчитать, как и настоящую скаковую лошадиную элиту.

На самом деле, кличка у него была обыкновенная – Лабиринт. Не так, чтобы очень благозвучно, но для лошади – вполне нормально и на слуху. Зато у родителей его, имена были, что надо – Лавиния и Бинго. Правда красиво? Представьте – полные трибуны, музыка, зеленое поле ипподрома, и диктор объявляет – «По третьей дорожке стартует Бинго под седлом мастера-жокея…»

Нет, с Малышовым отцом дела мне иметь не пришлось, да и не проявил он себя особо, как спортивная лошадь, так средненькие результаты показывал, а к четырем годам, когда ясно стало, что в гладких скачках [3] ему не светит, сначала решили было его в стиппльчезы [4] , но не повезло ему и там – упал, повредил сустав и… отправили его обратно в завод, как производителя, кровь-то в нем самая, что ни на есть, скаковая. Полукровка – карачаевская и английская скаковая порода… А почему именно так, а не иначе вышло – кто знает. Иногда кроме крови, еще и характер чемпионский надо иметь. Лошадь, она в этом смысле, от человека ничем не отличается. Да и во многих других смыслах – тоже…

А Малыш, ну Лабиринт, то есть, с ним у меня такая история вышла…