Нью-Йорк. Заповедник небоскребов, или Теория Большого яблока

Дело в том, что Нью-Йорк живет в коллективном разуме человечества как параллельная, но до мелочей знакомая реальность, просачивающаяся по каплям в нашу обыденную жизнь с киноэкранов, из наушников и книг. Вместе с героями фильмов и романов мы, сами того не подозревая, топчем манхэттенские мостовые, записывая на роговицу глаза силуэты его небоскребов. Из тысячи оттенков мы способны узнать бирюзу коробочки Тиффани, цыплячье-желтый цвет нью-йоркского такси и замшелую бронзу статуи Свободы. Пар, вырывающийся из тепломагистрали в Черемушках, моментально переносит нас в дождливый вечер из фильма «Охотники за привидениями», а все, кто видел финал «Кинг-Конга», могут с закрытыми глазами нарисовать шпиль Импайр Стейт Билдинг. Мы генерируем фальшивые воспоминания о вкусе соленых калачей с тележек уличных торговцев, наши уши помнят гулкий звук шагов в залах музея Метрополитан, мы точно знаем, что на этих тротуарах лучше сторониться вентиляционных решеток, чтобы не получилось, как с платьем у Мэрилин Монро, а ловить такси нужно лихим посвистом, как делала Холли Голайтли. У каждого из нас есть свои нью-йоркские альтер эго, живущие в городе нашей мечты.

В нашем воображаемом Нью-Йорке есть районы, одноименные районам Нью-Йорка реального, и нам порою кажется, что мы знаем о них все. Каков же он, Нью-Йорк из наших проекций? В нем есть Гарлем – район опасный и по преимуществу черный, Квинс – сборище эмигрантов всех мастей, есть Челси – целые кварталы сомнительных клубов и арт-галерей, есть Бронкс – синоним наркотиков и преступности, Брайтон – маленькая Одесса 85-го года, Бруклин – район для тех, кто не может позволить себе квартиру на Манхэттене, Верхний Ист-Сайд – царство роскошных магазинов и не менее роскошных музеев, Вест-Сайд – про него что-то пели в мюзикле «Вестсайдская история», есть Уолл-Стрит – там деньги делают деньги, ну и Центральный парк – полулес, в котором бегает по утрам Шарлотта из «Секса в большом городе». А дальше – темные воды нью-йоркской гавани с маячащими на горизонте очертаниями Европы.

Если говорить начистоту, то некоторые из этих стереотипов в известной степени верны. В конце концов, родились они не на пустом месте, да и сами жители Нью-Йорка в каком-то смысле их культивируют, чтобы было легче ориентироваться в бурном море своего родного мегаполиса.

Манхэттенцы и вправду совершенно особое племя. Одна половина манхэттенцев считает, что мир вращается вокруг их острова, а другая половина уверена в том, что за пределами их острова жизни и вовсе нет. «Да, Статен-Айленд тоже считается частью Нью-Йорка, но кем считается? Только самими жителями Статен-Айленда». Манхэттенцы никогда ничему не удивляются. Ковбой в трусах, играющий на гитаре посреди Таймс-сквер? Ловушка для туристов. Полный вагон людей без штанов? Это же флэшмоб The Pantless Ride, пора бы уже знать. Крысы размером с кошку? Да я и побольше видел! Аренда однокомнатной квартиры по цене подержанного автомобиля? Это реальность, детка.

Что в адресе тебе моем

В Нью-Йорке тебя в большой мере определяет район, в котором ты живешь, особенно если ты снимаешь жилье – а это делают практически все. Zipcode envy («зависть к почтовому индексу») – весьма манхэттенское по своей сути явление. Индекс мечты – 10021, присвоенный пятачку на Верхнем Ист-Сайде, так же желанен, как известный по подростковому сериалу почтовый индекс Беверли-Хиллс – 90210. То же самое с префиксами телефонных номеров: для многих жителей Манхэттена «212» в начале телефонного номера символизирует принадлежность к «старому» Нью-Йорку, которого больше нет: номера с этим кодом закончились еще много лет назад, поэтому владельцы ими чрезвычайно дорожат. С некоторых пор при переходе к другому оператору или при переезде в другой штат телефонный номер можно оставить за собой, и я знаю одного экс-ньюйоркца, живущего ныне в Калифорнии, который оставил себе свой номер на «212» как талисман. Для поколения, которое давно перестало пользоваться стационарными телефонами, самым желанным кажется префикс «917» – более престижный, чем всякие «646» и «918».

Если попросить ньюйоркца рассказать, кто в каком районе живет, вы такого наслушаетесь! Вам наверняка поведают, что обитатели Сохо и Трайбеки – разбогатевшие хиппи с пропиской в спортзале и вечным стаканом шпинатного смузи в руке; что финансисты с Уолл-стрит – замученные работой «американские психопаты» в дорогих костюмах; что жители бруклинского Вильямсбурга – или хасиды, пребывающие во внутренней религиозной эмиграции, или хипстеры, которых на Манхэттен тоже пряником не заманишь. А еще вам, разумеется, расскажут, что Нижний Ист-Сайд населяют сплошь безбашенные студенты NYU – нищеброды и греховодники, что жилье в Челси могут позволить себе либо молодящиеся финансисты, либо детишки богатых родителей – для остальных тут слишком дорого и модно, что в Лонг-Айленд-сити живут молодые и неженатые – у них солидные работы в Мидтауне, но ребят, торгующих травкой у метро, они знают по именам. И так далее, пока не кончатся районы и райончики.