Нью-Йоркские тайны

Они слились в последнем поцелуе, в последнем объятии… Лонгсворд выбежал из комнаты.

— Я осуждена, — шептала Антония, — но я спасла всех нас…

7. Старые друзья

В редакции газеты "Девятихвостая кошка" сидят два благообразных джентльмена. Очень трудно, почти невозможно было бы узнать в них Трипа и Мопа из "Старого Флага"!

Моп — ныне Франциск Диксон, из Коннектикута, — выглядит как преуспевающий торговец, румяный, полный, лоснящийся.

А полковник Гаррисон уже никак не напоминает зеленовато–серого Трипа. Он прекрасно одет, у него здоровый матовый цвет лица.

— Ну–ка, прочти еще раз, — говорит Трип,

— Зачем? И так все ясно, — хмурится Моп.

— Прочти… Я хочу понять.. Моп, вздыхая, читает письмо:

"Дорогие друзья! Обстоятельства изменились. "Кошки" больше нет. Впрочем, не беспокойтесь, я вас не забываю. Сегодня вечером, в девять часов, я приду. Нам нужно переговорить о многом. Прилагаю при сем чек па его долларов.

Г. Б." Оба тяжело вздохнули.

— Не знаю как ты, Моп, а я уже не могу жить без "Кошки".

— Я тоже, — вздохнул Моп.

— Мы найдем кое–что получше, — произнес с порога Бам.

Он окончательно превратился в Гуго Барнета, элегантного джентльмена, делового, сухого, сосредоточенного. Трип и Моп застыли в почтительных позах.

— О чем это, черт возьми, вы говорили, когда я вошел? — весело произнес Вам. — Я слышал ропот недовольства.

— Что поделать? — сказал Моп. — Мы вошли во вкус

нашей профессии…

— Ну и что? — сказал Бам. — Берите пример с меня! Вы уже видели, сколько разных профессий я испробовал. Ну, а теперь осваиваю еще две…

— О! Какие же?

— Первая — это женитьба…

— Женитьба! — вздохнул Моп. — Женитьба! Какой ужас…

— Но, друг мой, дорогой мой Бам, — воскликнул Трип, — позволь старому товарищу, который любит как отец… я повторяю… как отец — позволь мне сказать тебе, что это просто глупость… Ты погибнешь…. ты похоронишь себя! Нам остается лишь оплакивать тебя… Ах, если есть еще время, то мои бескорыстные советы…

— Теперь поздно, — перебил, смеясь, Бам, — я уже три дня как женат,

Восклицание "О!", заключавшее в себе все оттенки отчаяния, вырвалось из груди компаньонов.

— Погодите предаваться отчаянию! Я еще не сказал ничего о второй профессии!

— Он прав, — сказал Моп, — если у него есть вторая профессия, она искупает недостатки первой…

— Я уверен в этом, — сказал Бам, — я банкир! Второй взрыв изумления издателей "Кошки".

— Банкир… как мы — журналисты?

— Ну, и что? Разве вы не были журналистами с газетой?

— Так ты банкир с банком?

— Да, именно, с банком, дорогой мой Трип!

— Банк! Банк! — возразил недоверчиво Моп. — Это как кто понимает это слово! Много людей считают себя банкирами, имея большую квартиру на первом этаже, несколько лакированных столов, железную решетку и пустую кассу!

— Я предоставлю вам самим судить о подлинности моего банкирского дома.

— Ну, говори! — произнесли оба друга, облокотившись на стол, чтоб лучше слышать.

— Так вот, недоверчивые друзья мои, полагаю, что я могу называться и женатым, и банкиром, если жена моя — дочь Арнольда Меси, первого банкира Нью-Йорка!

Третий взрыв изумления нет никакой возможности передать словами. Это нужно было видеть!

— Так, — продолжал Бам, — а теперь поговорим о деле…

— Бам, — торжественно произнес Трип, — у нас есть тела и, вероятно, души. Все это принадлежит тебе!

— Прежде всего я хочу знать, дорогие товарищи, не утратили ли вы добрых традиций старого времени?..

— Это значит…

— Это значит, что теперь мне нужны не журналисты, а прежде Трип и Моп, такие, какими они были в доброе время "Старого Флага"… готовые на все, презирающие виселицу…

— О-о!

В этом "О!" уже не звучал восторг.

— Я объясню, — продолжал Бам—Барнет, как будто не замечая их беспокойства. — У нас много текущих операций, и мне нужны крепкие головы и здоровые руки. Я не хочу думать, что напрасно рассчитывал на вас и, признаюсь, с величайшим сожалением пришел бы к выводу о необходимости искать других союзников…

Эта фраза произвела свое обычное действие. Трип и Моп не допускали возможности быть отставленными.

— Конечно, это очень сложно, — сказал Трип, громко вздыхая. — Но, что делать? Мы исполним все, что, ты прикажешь…

— Итак, к делу, — бросил Бам. — На каргу поставлено очень многое. Этому соответствует и плата за труды. Вы можете довольно быстро нажить целое состояние. Вам нравится подобная перспектива?

— Очень даже нравится, — сразу ответили оба друга.

— Отлично! Завтра в девять часов вечера вы должны стоять с закрытой каретой около Принтинг–сквера. Трип будет кучером, Моп исполнит обязанности лакея. Я буду там и скажу, что делать. Это еще не все…

— Будет исполнено!

— Хорошо. Еще ног что: мне скоро понадобится несколько храбрецов для весьма щекотливой экспедиции довольно далеко от Нью-Йорка. Найдите среди ваших знакомых несколько здоровяков… человек двенадцать… и прикажите им быть готовыми к отъезду по первому знаку..,

— Хорошо, — сказал Моп. — Лучше всех С этим справился бы наш друг Кломп.

— Какой это Кломп?

— О! Великолепный работник… человек, который еще никогда не отступал…