Нюансеры

– Я мимо ехал, когда их грабили. Извозчик решил, что они присягу принимают...

– Присягу? Вы не могли бы...

– Что именно вас интересует?

– Как звали извозчика? Извините, это я зря. Откуда вам знать?

– Действительно, откуда? Его фамилия – Черкасский. Имени не сказал. Фельдфебель в отставке, из кантонистов. Двенадцатый драгунский полк...

– Константин Сергеевич! Вы просто кладезь полезных сведений! Значит, Черкасский, из кантонистов. А почему вы решили, что в банке принимают присягу?

– Это не я, это извозчик так решил. Они руки подняли, в окне было видно. Вот ему и примерещилось...

– Мерин или кобыла?

– Что, простите? В смысле, кто?

– Кто сани тянул: мерин или кобыла?

– Кобыла.

– Масть?

– Гнедая.

– Сколько вы ему заплатили? Три гривенника?

– Два с пятаком.

– Во что был одет извозчик?

– Синий армяк. На заду – складки. Лохматый треух, весь в снегу.

– Полость в санях медвежья?

– Овчина.

– Когда вы ехали, мимо конка не проезжала?

– Проезжала. Возле музыкального училища. Еле разминулись...

– Большое вам спасибо! Вы даже не представляете, как вы нам помогли!

Нам, повторил Алексеев. Кому это – нам?

– Ну так что, Ашот Каренович? Кобыла, присяга, конка... Перекур на балконе. Ограбление банка. Карты сложились? Кого хороним, кому славу поём?!

– Уже похоронили, Константин Сергеевич.

– Кого?

– Лаврика Иосифа Кондратьевича, правнука Заикиной. При ограблении банка застрелили бедолагу. Совсем молодой был, ещё жить бы да жить...

«Оську жалко, – услышал Алексеев в вое метели, – Осеньку. Пропадёт без меня...»

– Царствие небесное безвинно убиенному, – он перекрестился. – Но кобыла тут при чём? Овчина? Они что, из гроба его поднимут?

Сапожник щелчком отправил окурок за перила, в ночь.

– Холодно, – Ваграмян передёрнул плечами. – Идите в дом, согрейтесь. Водки выпейте, дело хорошее.

– А вы?

– А я к себе пойду. На сегодня шабаш, отдыхаем.

3

«При чём здесь фонарь?»

– Знакома ли вам, милостивые государи, четвертая мужская гимназия?

– Это которая на Марьинской?

– Да.

– Бывший дом баронессы Унгерн-Штенберг?

– Да!

– Где инспектором статский советник Максимович?

– Да!

– Нет, не имеем удовольствия знать.

– А знакома ли вам греческая хлебная за два дома от гимназии?

– Хлебная?

– Да!

– Хлебная Багдасаряна?

– Да!!!

– Ну, кто же не знает хлебную Багдасаряна! М-м, какие там калачи...

Хлеб всегда выигрывает у наук, это подтвердит любой. Сталь же выигрывает у всех, включая золото. Семья Багдасарянов перебралась в губернский город Х из Западной Армении, стенавшей в те годы под железной пятой султана Абдул-Азиза – точнее, под пятами великих визирей Али-паши и Фуад-паши, ибочастые нервные расстройства мешали султану заниматься делами. В честь приезда беженцев переулок Короткий, как шутили бессердечные обыватели, назвали Армянским. От переименования он не стал длиннее – два жалких дома по нечётной стороне – но в «Памятной книжке губернии», в сведениях о численности населения, поминается один мужчина армяно-григорианского вероисповедания, проживавший в городе.

Один?

Канцеляристы ошиблись. Вы же понимаете, что если в городе есть хотя бы один Багдасарян, то он не один? Это могло бы послужить отличным названием для романа господина Жюля Верна: «Багдасарян не должен быть один»!

Шутки шутками, но многие любопытствовали: каким таким чудесным образом Багдасаряны сумели выбраться сперва из горящего Зейтуна, а затем из полыхающего Муша, сохранив имущество, деньги, а главное, величайшую драгоценность – жизнь? Какой добрый гений спас их от кровожадных османов, зверски подавлявших восстания армян? Какая удача привела несчастных в тихую гавань?

Наверное, Бог оглянулся.

Так или иначе, фортуна продолжала сопутствовать Багдасарянам. На новом месте они обустроились без лишних хлопот. Сняли жильё, открыли пекарню, а там, спустя несколько лет, и хлебную. Хлебная вызвала кривотолки: «Почему греческая? Откуда взялись греки?!» Брат присоветовал, отмахивался глава семейства. Велел: пусть будет греческая. Не спорить же с братом? Действительно, с Багдасаряном приехал его двоюродный брат Ашот Ваграмян – сирота, он еще ребёнком потерял родителей и пригрелся в гнезде старшего родственника.

– Чому? – спросил Багдасаряна сосед, цирюльник Сирко.

– Что – почему? – не понял Багдасарян.

– Ось ты кажеш: не сперечатыся[2] ж iз братом! Чому тобі не можна iз ним сперечатыся? Він же молодший за тебе! Та ще й чобота̀р[3]! Був бы прохвесор, а то чоботар!

Багдасарян пожал плечами:

– Ваня-джан, я с ним никогда не спорю. Может, потому и живой...

– Чому? – упорствовал Сирко.

– Если вода не течёт за тобой -- иди за ней.

Цирюльник плюнул и отстал.