Ньюгейтская невеста

— Уверяю вас, мадам, ваш дедушка имел право сделать его условия куда более суровыми. Он мог выбрать вам мужа! Но вместо этого единственным условием вашего наследования является вступление в брак к двадцати пяти годам — к вашему двадцать пятому дню рождения.

— А вы не припоминаете какой-нибудь особо примечательной фразы в этом завещании? — осведомилась Кэролайн после непродолжительного, но тягостного молчания.

— Я ее позабыл.

— А я нет. «Она упрямая девчонка и нуждается в плетке». Что ж, посмотрим!

Мистер Крокит в отчаянии предпринял последнюю попытку:

— Должно быть, не менее дюжины вполне достойных джентльменов готовы просить вашей руки.

Кэролайн повела плечами:

— Еще бы!

— И все же, чтобы избежать необходимости вступать в брак с кем бы то ни было...

Кэролайн тряхнула каштановыми локонами.

— Чтобы избежать этого, — продолжал Крокит, — вы готовы тайком пробраться в Ньюгейтскую тюрьму и выйти замуж за отвратительное существо, приговоренное к смерти, а на следующее утро наблюдать из окна таверны за завтраком с шампанским, как оно дергается в петле, дабы убедиться в его смерти. Это недостойно вас.

— Достойно или нет, — Кэролайн смотрела на него в упор, — но это удовлетворяет условиям завещания, не так ли?

— Формально — да.

— И этот брак будет признан законным?

Адвокат побарабанил пальцами по сюртуку.

— Сегодня днем я получил лицензию в Докторс-Коммонс[18]. Ньюгейтский капеллан, которого именуют «ординарий»[19], — священник Государственной церкви[20]. Да, брак будет законным.

— Может ли кто-нибудь опротестовать мое право наследования?

— Ни один человек на земле.

— Тогда я выйду замуж за приговоренного преступника.

— Как вам угодно, мадам. Простите, но вы не находите это унизительным?

— Унизительным? — Покраснев, Кэролайн поднялась с кушетки.

Словно стараясь скрыть гнев, она скользнула взглядом по двум силуэтам в рамке, висящим на стене у двери, потом повернулась к круглому столику в центре комнаты и, стоя боком к гостю, посмотрела на него сквозь локоны над обнаженным плечом.

— Позвольте мне объясниться, дорогой мистер Крокит!

Адвокат молча склонил голову.

Кэролайн повернулась к нему. Рубин на ее корсаже вспыхнул, отражая пламя свечей.

— Считается, что в браке муж имеет определенное «право». Так вот, я не собираюсь гарантировать это право никакому мужчине. — Она стукнула по столу кулачком. — Вы меня понимаете, сэр?

— Вполне.

— Этот аспект брака я всегда считала нелепым и возмутительным. Но по вашему драгоценному закону муж имеет еще одно право. Все, чем я располагаю, становится его собственностью, даже дом, где мы сейчас находимся.

А что я получаю взамен? Неотесанного мужлана, который наполнит дом запахом конюшни, будет сквернословить, а к трем часам дня напиваться вдрызг. Или пустоголового щеголя — хвала небесам, эта порода вымирает, — который расточает витиеватые комплименты, но имеет сварливый нрав и проигрывает все до последнего фартинга[21] в заведении Ватье[22] или клубе «Уайтс»[23]. Вот что такое муж, если жить a la mode[24].

И ради этого, — горько усмехнулась мисс Росс, — нас учат глупо улыбаться, закатывать глаза, кокетливо обмахиваться веером и восклицать «Фи!» в ответ на малопристойную шутку! Чтобы поймать мужа, который не стоит того, чтобы его ловили! Это несправедливо! Отвратительно! — Кэролайн топнула ножкой, неожиданно проявляя человеческие чувства. — Вы говорите, мистер Крокит, что мои намерения унизительны. Тогда какой стиль брака более унизителен — их или мой?

— Моя дорогая юная леди, — запротестовал озадаченный адвокат, — я не несу за это ответственности. Такого образа действий придерживается весь мир.

— Только не мой мир, сэр.

Мистер Крокит окинул ее внимательным взглядом.

— Вы рассуждали о чувствах, — сухо сказал он. — А вы подумали о чувствах вашего преступного мужа?

— Прошу прощения?

— Мы приходим к нему, мадам, в последние часы его жизни и заявляем: «Женитесь на этой леди и умрите как можно скорее, дабы она могла иметь золоченые кареты и драгоценности». Что, по-вашему, почувствует бедняга, стоящий на краю вечности?

Кэролайн тотчас же стала подчеркнуто высокомерной.

— Полагаю, этот убийца не du monde?[25] — с сарказмом осведомилась она. — По-видимому, его положение в обществе слегка пониже моего?

— Что, если так, мадам?

— Тогда какое могут иметь значение его чувства? У него их попросту нет.

Внезапно они пришли в изумление гораздо большее, чем если бы приливная волна захлестнула Уайтхолл[26]. Ибо дверь гостиной распахнулась и на пороге возник покрасневший и запыхавшийся Элфред.

— Бони[27] разбит! — во весь голос сообщил он, забыв о манерах.

Эти слова прозвучали в элегантной комнате подобно ударам молотка по стеклу.

Они услышали, как толпа на площади распевает в двести с лишним глоток «Боже, храни короля».

— Извинитесь позже, — обернулась к лакею Кэролайн. — А пока забудьте об этикете. Иначе вы лопнете. Рассказывайте.