Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 1)

На протяжении последних глав я веду рассказ о той части истории моего милого старого друга, которую я не могу обойти молчанием, хотя и вспоминаю с тяжелым сердцем. Если я без радости описывал великолепие полковничьего дома, поневоле сравнивая его с прежним простодушным и милым мне гостеприимством, то еще мучительней для меня те события, о которых сейчас пойдет речь и которые, разумеется, уже давно предвидел мой проницательный читатель. Да, леди и джентльмены, вы, разумеется, не ошиблись в своем суждении о Бунделкундском банке, куда наш полковник вложил все свои деньги до последней рупии. Solvuntur rupees, etc. {Плакали его рупии (лат.).}. Я обычно пренебрегаю всевозможными фокусами и сюрпризами, составляющими арсенал романиста. Зная с самого начала нашей истории, чем кончится вся эта афера с Бунделкундским банком, я с трудом удерживался от того, чтобы не поделиться с читателем; и всякий раз при упоминании об этом акционерном обществе меня так и подмывало разразиться яростной филиппикой против этого неимоверного, возмутительного и искусного надувательства. То было одно из многих мошеннических предприятий, которые процветают за счет простаков - военных и штатских, - тех солдат и тружеников, что не страшатся ни жары, ни врага и проводят жизнь вдали от родины, мужественно неся свою трудную службу в наших индийских владениях. Одно товарищество возникает за другим, разрастается и начинает процветать, платит баснословные дивиденды, приносит огромное богатство кучке дельцов, а потом - глядишь - объявляет себя банкротом, обрекая на нищенство вдов, сирот и многочисленных простаков, вверивших свое достояние этим бессовестным казначеям.

Крах Бунделкундского банка, о котором сейчас пойдет рассказ, был лишь одной из подобных катастроф. Как раз к тому времени, когда Томас Ньюком стал депутатом от города, коему был обязан своим именем, крупный индийский негоциант, заправлявший делами Компании в Калькутте, внезапно скончался от холеры в своем дворце в Барракпуре. Незадолго до смерти он устроил подряд несколько празднеств, превзошедших своей пышностью даже те, коими баловал калькуттское общество раджа. Весь цвет этого достославного города съезжался на его пиры. Лучшие красавицы Калькутты танцевали в его бальных залах. Разумеется, бедняга Ф. В. не преминул воспроизвести на страницах "Пэл-Мэл" потрясающий отчет "Бенгал Хуркару" об этих экзотических ночных балах, грандиознейший из которых должен был состояться в тот самый вечер, когда Раммун Лал угодил в когти холеры. Был назначен маскарад, долженствовавший затмить собой все подобные развлечения Европы. На балу предполагали появиться две соперницы - властительницы калькуттского общества, каждая в сопровождении своей свиты. Молодые чиновники и недавно прибывшие в Индию прапорщики влезли по уши в долги: понабрали денег под лихвенные проценты в Бунделкундском банке и у прочих банкиров, дабы только предстать с должным блеском в качестве рыцарей и придворных королевы Генриетты-Марии (то бишь Генриетты-Марии, супруги мистера Хастингса Хикса, эсквайра, члена Верховного суда и податного управления), а также принцев и воинов, окружающих паланкин Лаллы-Рук (она же прелестная супруга члена муниципального совета, достопочтенного Корнуоллиса Бобуса); все было готово для блистательного зрелища. Экипаж за экипажем подъезжали к воротам загородного дома Раммуна Лала, а их встречали убитые горем, рыдающие слуги и сообщали, что хозяин их скончался.

На другой день закрылся Калькуттский банк, а еще через день, когда к уплате были предъявлены векселя на огромную сумму, а Раммун Лал был не только мертв, но уже похоронен и на могиле его выли жены, в городе стало известно, что в кассе Бунделкундского банка насчитывается всего лишь восемьсот рупий, тогда как обязательства его превышают четыреста тысяч рупий; через два месяца прекратила платежи лондонская контора Бунделкундского банка на Лотбери, 175, а агенты упомянутой Компании господа Бейнз, Джолли и Кo с Фог-Корта отказались принять к уплате векселя общей стоимостью в тридцать пять тысяч фунтов стерлингов.