Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи (книга 2)

А сейчас нам предстоит рассказать о самом жестоком ударе, постигшем бедняжку Этель, а именно о том, что ее милый дядюшка Томас Ньюком полностью поверил возводимым на нее обвинениям. Оп теперь охотно прислушивался ко всем нелестным отзывам о семье сэра Брайена. Чего от них и ждать, коли они на поводу у этого предателя, двурушника и труса Барнса Ньюкома! Ведь когда полковник пообещал отдать Этель и Клайву все свои сбережения до последнего пенса, кто, как не Барнс, этот архиплут, манежил его и обманывал, боясь отказать ему, покуда маркиз не сделал предложения. Эта девушка - они с бедным Клайвом так любили ее! - испорчена своей коварной родней; она не стоит их с сыном привязанности; нет, он вычеркнет ее из своей жизни, как уже поступил с ее подлым братцем. И кого же она предпочла Клайву? Развратника и кутилу, о беспутстве которого говорят во всех клубах; у него ни ума, ни талантов, нет даже простого постоянства {разве не воспользовался он первой же возможностью, чтобы порвать с ней?) - ничего, кроме титула и богатства, вот на них-то она и польстилась! Стыд и позор! Помолвка с этим человеком была пятном на ее совести, а разрыв с ним - заслуженной карой и унижением. Бедное, несчастное существо! Пусть себе живет в глуши, опекает сирот своего негодного брата и учится жить достойнее.

Такой приговор вынес Томас Ньюком. Всегда справедливый и добрый, он на сей раз оказался неправ и судил девушку слишком строго; но мы знаем ее лучше, и, хотя нам известны ее грехи, понимаем, что не одна она за них в ответе. Кто толкнул ее на этот путь? Родители; это они руководили ею и убедили ее поддаться соблазну. Что она знала о человеке, выбранном ей в мужья? Его привели к ней те, кому полагалось быть опытней, и поручились за него. Великодушное и несчастное существо! Первая ли ты изо всех сестер своих вынуждена была торговать красотой, губить и попирать сердечные склонности и отдавать жизнь и честь за титул и положение в обществе? Но Судия, зрящий не только дела наши, но и побуждения, кладет на весы не одни лишь грехи, но соблазны, борения и неразумие детей человеческих и творит свой суд по иному закону, чем мы, - ведь мы-то бьем лежачего, льстим благополучному и спешим раздать порицания и хвалы - одного сражаем без жалости, а другого прощаем без зазрения совести.

Мы уже много недель провели под гостеприимным кровом наших милых друзей в Розбери, пора было и честь знать; и душечке Лоре настало время собираться в дорогу, вопреки всем уговорам душечки Этель. В последние дни подруги виделись ежедневно, и все же их юный посыльный не знал ни минуты покоя, и ослик его, наверное, сбил себе копыта, без конца совершая путешествия из Ньюкома в Розбери и обратно. Лора была встревожена и задета отсутствием вестей от полковника; как мог он не позаботиться, чтобы ему пересылали все письма из Бельгии, и не ответить на то, которое она изволила написать ему? Не знаю уж каким образом, но хозяин наш был посвящен в прожекты миссис Пенденнис, а супруга его увлечена ими еще больше моей. Однажды она шепнула мне со свойственным ей простодушием, что, ей-богу, не пожалела бы гинеи, чтобы свести эту парочку вместе, - ведь они прямо созданы друг для друга, поверьте! - и готова была отправить меня за Клайвом; но я не подходил на роль посланника Гименея и не имел желания вмешиваться в столь щекотливые семейные дела.

Все это время сэр Барнс Ньюком, баронет, находился в Лондоне, занятый делами банка и разными унылыми юридическими процедурами, которые завершились на ноябрьской судебной сессии знаменитым процессом "Ньюком против лорда Хайгета". Этель, верная принятому ею решению, взяла на себя все заботы о доме и детях брата. Леди Анна воротилась к себе - от нее ведь и не было большого проку в мрачном жилище ее сына. Разумеется, жена рассказывала мне, как они с Этель проводили время в Ньюком-парке, в упомянутом выше готическом зале. Дети играли и обедали вместе (мой отпрыск частенько съедал свою порцию баранины в обществе малышки Клары и бедненького наследника Ньюкомов) в так называемой "комнате миледи" - той самой, где ее запер муж, совсем позабыв о дверях в зимний сад; через него-то и сбежала эта несчастная. В соседней комнате помещалась библиотека, одна стена которой была заставлена грозными томами из Клепема, принадлежавшими еще покойной миссис Ньюком, всевозможными трактатами и миссионерскими записками, а также потрепанными книжечками по истории и географии: эти мирские сочинения почтенная леди допускала в свою коллекцию.