Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 2)

— Только ли ради братьев и сестер жертвует собою мисс Этель? А не ради ли светского триумфа, коронки, прекрасных домов и замков?

— Когда поступки наших друзей могут быть истолкованы двояко, надо стараться верить в их лучшие побуждения, — заметила Лора. — И все же, я рада, что Клайв, бедняжка, не женится на ней — он не был бы с ней счастлив. Она принадлежит большому свету; она провела в нем всю жизнь; Клайв же мог бы войти туда лишь в качестве ее спутника. А вы знаете, сэр, как бывает скверно, когда мы обретаем превосходство над нашими мужьями, — добавила миссис Лора, приседая.

Вскоре она объявила, что в комнатах ужасная духота; просто она рвалась домой взглянуть на своего малютку. Покидая залу, мы узрели сэра Барнса Ньюкома, который, сияя улыбками, раскланивался направо и налево и задушевно беседовал с сестрой и маркизом Фаринтошем. Тут неожиданно сэра Барнса потеснил генерал-лейтенант сэр Томас де Бутс, кавалер ордена Бани первой степени; заметив, кому именно он наступил на ногу, его превосходительство буркнул: "Гм!.. Простите!" — и, повернувшись к баронету спиной, принялся поздравлять Этель и ее жениха.

— Имел честь служить вместе с батюшкой вашей светлости в Испании. Рад представиться вашей светлости, — говорит сэр Томас. Этель кланяется нам, когда мы направляемся к выходу, и дальнейшие слова сэра Томаса уже не доносятся до нашего слуха.

В гардеробной сидит леди Клара Ньюком, а над стулом ее стоит склонившись какой-то джентльмен, — точь-в-точь как невеста и адвокат на картине Хогарта "Модный брак". Леди Клара вздрагивает от неожиданности, ее бледное лицо покрывается пятнами, и она с вымученной улыбкой встает навстречу моей жене и лепечет что-то про ужасную жару там, наверху, и про то, как томительно ждать экипажа. Джентльмен направляется ко мне военным шагом и произносит:

— Как поживаете, мистер Пенденнис? А как там наш друг, молодой живописец?

Я вполне учтиво отвечаю лорду Хайгету, меж тем как моя жена едва удостаивает словом леди Клару Ньюком.

Леди Клара пригласила нас к себе на бал, но моя супруга решительно отказалась туда ехать. Сэр Барнс устроил целый ряд совершенно ослепительных приемов в честь счастливой помолвки своей сестры. На этих банкетах, как мы прочитали в "Морнинг пост", присутствовал весь клан Фаринтошей; мистер и миссис Хобсон с Брайенстоун-сквер тоже откликнулись торжествами на помолвку племянницы. Они устроили грандиозный банкет, а по окончании его — чай (на последнее увеселенье приглашен был и автор сих строк). На обеде присутствовали леди Анна и леди Кью с внучкой, баронет с супругой, лорд Хайгет и сэр Томас де Бутс; и тем не менее прием был довольно нудный.

— Фаринтош, — шепотом рассказывал мне Сэм Ньюком, — перед самым обедом прислал сказать, что у него заболело горло, а Барнс был мрачнее тучи. Сэр Томас не разговаривает с Барнсом, а старая графиня с лордом Хай-гетом. И пить-то почти не пили, — закончил мистер Сэм, тихонько икнув. — Слушайте, Пенденнис, а здорово они провели Клайва! — И милый юноша отправился беседовать с другими гостями своих родителей.

Так Ньюкомы ублажали Фаринтошей, а Фаринтонш — Ньюкомов. Старая графиня Кью, что ни вечер, ездила на балы, а по утрам к обойщикам, ювелирам и портнихам; лорд Фаринтош с приближением счастливого дня, казалось, становился все внимательней к невесте и даже отдал весь свой запас сигар брату Робу; сестрицы его были в восторге от Этель и почти не расставались с ней; его маменька тоже была довольна выбором, полагая, что столь волевая и умная девица будет прекрасной парой ее сыну; избранные уже стекались толпами к Хэндимену, взглянуть на столовое серебро, а также и на бриллианты, заказанные для невесты; член Королевской Академии Сми писал ее портрет, который должен был остаться на память матери, когда ее дочь перестанет быть мисс Ньюком; леди Кью сделала завещание, по которому оставляла все, что имела, своей любимой внучке Этель, дочери покойного сэра Брайена Ньюкома, баронета; а лорд Кью прислал своей кузине нежное письмо, от души поздравляя ее и желая ей счастья. И тут в одно прекрасное утро, просматривая за завтраком "Таймс", я уронил газету на стол, издав при этом возглас, заставивший мою жену вздрогнуть от неожиданности.

— Что там?! — восклицает Лора, и я читаю ей следующее: