Нюргун Боотур Стремительный

Аай-аайбын! Ыай-ыайбын!
Я — отпрыск небесных айыы —
В страшной неволе обречена
В тяжких мученьях рожать
Первенца моего
С перевернутою судьбой!

Видно, проклято в утробе моей

Еще неродившееся дитя,
Если пропасть ему суждено
В пасти изверга Уот Усуму!
За что такая обида мне?
Слышите ли меня!
Защитница рожениц молодых,
Добрая Иэйэхсит,
Ласково ко мне повернись!
Ты, всесильная Айыысыт,
Тихо ко мне сойди,
Жалостливо на меня погляди!

Счастье наворожившая мне,

Нагадавшая высокий удел
Дитяти бедному моему,
Добрая Айыысыт,
Светлая Иэйэхсит,
Защитите первенца моего
От пасти абаасы!

Придите!

Примите дитя
В нежные ладони свои!
Скройте его,
Спрячьте его,
Унесите отсюда его!
Пусть я лучше умру в родах,
Не увидев дитя свое,
Лишь бы не попало оно
Невидимке лютому в пасть!
К вашей силе
Взываю теперь.

Я сама — творенье айыы,

О помощи вас
Умоляю теперь!
Уруй-айхал!
Усун-туску! —

Так навзрыд пропела она,

Так отчаянно прозвенел в тишине
Словно серебряный бубенец,
Слабеющий голос ее.

Этой песни горестной

Вестник-дух
Далеко, высоко взлетел
И, в бубенчик серебряный превратясь,
Жалобно пропел, прозвенел
Над ухом доброй Иэйэхсит,
Над самою головой
Сильной Айыысыт.

Вздрогнула Иэйэхсит,

Встрепенулась Айыысыт,
Воспрянула, говоря:
— Как жалобно бубенчик поет,
Как отчаянно умоляя, звучит!
Да неужто допустим мы,
Чтоб незыблемую судьбу
Потомка солнечной ветви айыы,
Первенца уранхай-саха
Опрокинул абаасы! —

Встала могучая Айыысыт,

Бросила на священный очаг
Желтого масла кусок.
Только вспыхнул
Синий огонь в очаге,
Она превратилась в дым
И взлетела, клубясь, в высоту;
Прилетела в короткий срок
На дальний пагубный край
Западной стороны,
Что лежит у крайней черты
Восьмигранной средней земли,
Где под крутым обрывом кипит
Соленого моря пасть,
Где подземное море шумит,
Где свирепое море
Прибоем гремит,
Где лютые вьюги ревут…

Там — в разрывах

Толщи земной
Ледяные сверкают швы,
А кругом без края и без конца
Красные залегают пески…

А дальше зеленые травы блестят,

Разрывая белой глины пласты,
Острая осока растет.

А дальше — до облаков

Громоздятся балки
Каменных гор,
Подымаются до желтых небес
Подпоры железных гор,
Высятся до белых небес
Укрепы
Несокрушимых гор…

Торчит

На краю земли
Хитро сколоченный дом,
О тридцати хоромах жилье
Одинокой старухи-абаасы
Тимир Дьэгэликээн…

Увидела Айыысыт,

Что бабка Дьэгэликээн,
Ноги тощие протянув
Поперек хребта полосатой горы,
Валяется возле жилья своего —
От голода еле жива;
Что уже изгрызла она
Набедренники свои,
Сшитые из облезлых шкур
Околевших от язвы коров,
Что заразные проглотила она
Кожаные рукавицы свои,
Что, давясь, дожевывает она
Рваную шапку свою
Из кожи дохлых телят…

Окликнула бабку Айыысыт,

Из облака дымного своего
Голос ей подала.